Золотая ловушка
Шрифт:
Но Маша поторопила:
— Давай-давай, не бойся, только отпускай осторожней!
Так они и пошли, с усилием раздвигая твердые стволики и осторожно, медленно отпуская их за собой. Черные тучи клубились над головой, потоки воды хлестали из них, как душ, но ветра здесь, среди бамбука, почти не чувствовалось, настолько густыми были его заросли.
Они продирались по склону вниз с полчаса, получая чувствительные удары бамбуковыми розгами, особенно когда не удавалось отпустить раздвинутые «удочки» медленно.
— Мария, позвольте, я пойду впереди! — прокричал сквозь
Она нехотя остановилась, потом все же пропустила его вперед — сил действительно почти не осталось. Берг пошел впереди, неудобно выворачивая руки назад — старался не дать бамбучинам схлестнуться перед Машей. Она хотела было крикнуть, чтобы он не валял дурака, не делал лишних движений, но сил не было даже на это…
Наконец через пару часов бамбучник кончился, сменившись высокой травой и кустами. Почти одновременно с этим закончился и ливень. В кроссовках хлюпала глиняная жижа, ладони саднило от жесткого бамбука и колючек, но Маша понимала, что обращать на это внимание нельзя — надо идти. Она знала, что дойдет, но немного беспокоилась за Берга — похоже, предел сил цивилизованного горожанина уже наступил: он шел все медленнее, чаще спотыкался, шумно соскальзывал в раскисавшую все больше колею, поднимая тучи брызг…
Спуск наконец закончился, они вышли на равнину, над которой рваными клочьями быстро неслись антрацитовые тучи. Приземистые березки и огромные кусты шиповника, усыпанные крупными красно-оранжевыми ягодами, становились реже. Между ними стояла вода — почти по колено.
Вдруг Маша увидела на низкой ветке березы серебристое веретено — обвисшее тело кеты. Не успела она изумленно окликнуть Берга, как он сам позвал ее, указывая рукой на рыбину, застрявшую среди куста шиповника. Он вынул из футляра камеру и, словно не было этих часов изнуряющего пути, забегал вокруг кустов, ища точный ракурс.
— Слушай, если рыба здесь, значит, река близко! — сообразила Маша. — Когда вода поднялась, рыбу и вынесло в лес. А раз река, значит, и поселок рыбозавода рядом! Мы пришли, Андрей, ура! — Она обессиленно повисла на Берговом плече.
Он обнял ее одной рукой, второй все еще нажимая спуск камеры.
Сил словно прибавилось, они пошли вперед быстрее. Тучи прямо на глазах поднимались выше, разносимые сильным ветром, который, казалось, дул отовсюду сразу. И вдруг взгляду открылась большая водная гладь и за ней — дома, взбирающиеся на склон сопки. Над ними кружили огромные странные птицы.
Приглядевшись, Маша поняла: это вовсе не птицы, а куски шифера и листы оцинкованного железа, сорванные с крыш и попавшие в воздушный вихрь. На здании погранзаставы торчали оголившиеся стропила, с одного конца свисала завернутая в трубу металлическая крыша. Мост через Курилку снесло с родных быков, и он косо перекрыл русло ниже по течению, у берега виден был огромный затор из вырванных с корнем деревьев…
Андреас, мгновенно оценив фантастичность открывшейся картины, снова схватил фотокамеру и начал бешено, пулеметными очередями, щелкать. Маша сняла с уставшей спины рюкзак и, волоча его по воде — все равно он был уже насквозь мокрым, — пошла вправо, в сторону рыбозавода. Андреас, поминутно останавливаясь, чтобы сделать еще один кадр, побрел за ней.
Весь низкий берег Курилки был одной ровной водной поверхностью. И только когда нога вдруг провалилась в какую-то бездонную яму, Маша мгновенно вспомнила, что здесь были прорыты специальные канальчики для прохода нерестящейся рыбы в затоны рыбозавода и спуска мальков в реку. Узкие и глубокие, каналы изнутри были обиты досками, и между досками ее правая нога как раз и провалилась. Потеряв равновесие, Маша упала и ударилась левой ногой о ребро доски — острая боль пронзила ногу от колена вверх. «Сломала!» — иглой пронеслось в голове, и Маша судорожно забила руками по воде, пытаясь выбраться из канала на твердь.
— Мария! — Андреас бросился ей на помощь, подхватив под мышки, выдернул из глубины канала, поставил на ноги.
На провалившуюся ногу Маша встать не могла — видимо, вывихнула или сломала. На колене второй под мокрой штаниной черным проступала кровь, но стоять на ней было можно.
Андреас решительно сбросил свой рюкзак, подхватил Машу на руки.
— Сейчас, Мария, мы придем, и тебе окажут медицинскую помощь, не вольнуйся!
Он не заметил, как тоже перешел на «ты», акцент в его речи стал слышнее, но Маше он уже не казался смешным. Она закусила губу от пульсирующей боли в ноге и обняла его за шею.
— Осторожней, Андрюш, — прошептала она. — Тут этих каналов много, сам не провались, а то нам конец…
— Нам не конец, я буду осторожно, не беспокойся, Мария, — строго ответил Берг, бережно прижимая Машу к себе и медленно нащупывая в воде путь. — Я уже вижу дом.
— Это Раи Венцель дом, он с краю стоит, — с трудом проговорила Маша. Хотелось завыть от боли, но она только кусала губу, отрывисто выговаривая короткие фразы: — Иди туда. Рая нас пустит. У нее телефон…
Опустив Машу на крылечко, тоже залитое водой, Берг деликатно постучал в раму. Раиса выскочила тут же, словно караулила за дверью.
— Господи, вы откуда? — вскрикнула она, узнавая Машу и Берга. — Что с тобой, Маш? В дом, давайте ее в дом!
Берг внес Машу на застекленную веранду и бережно уложил на узкую тахту. Пока Раиса переодевала Машу в свое сухое, широкое для нее платье, перевязывала разбитое колено, давала таблетку баралгина и поила горячим чаем, Берг стоял в изножье и смотрел, неловко опустив перед собой руки.
Маше даже не было стыдно, когда Рая стаскивала с нее мокрую майку и штаны, так болела вывернутая нога. Щиколотка опухла и посинела, боль в ней остро пульсировала. Рая, осторожно ощупав ее кончиками пальцев, покачала головой: нужен врач. Она попыталась позвонить в больницу, но телефон не работал.
— Я мальчишек послала за вашими рюкзаками, сейчас принесут, — сказала она, накидывая брезентовый дождевик с капюшоном. — Пойду дойду до конторы. Там рация, дозвонюсь, может, врач на лодке приплывет. А вы тоже переоденьтесь. — Она сунула в руки Андреасу спортивные штаны и большую клетчатую рубашку мужа и вышла за дверь.