Золотая планета. Тетралогия
Шрифт:
– Но я не спала с ним!
– воскликнула она.
– Это Мария Хосе!
– Матери объясни, мне не надо, - Мишель устало брякнулась на диван.
– Как, тебе полегчало?
– Да, дай еще пять минут посидеть.
Губы белобрысой бестии расплылись в ухмылке.
– Тяжко, да?
– Да. И надо подумать, как эту дуру отмазать, пока мы не во дворце. Ты же знаешь маму, особенно, когда она злая. Вышвырнет в запас, и дело с концом. Надо убедить ее, что Мария Хосе дура, но не настолько. Что заслуживает шанса.
Она в сердцах пиханула виновницу происшествия ногой.
Тут Лею пронзила мысль, от которой ее бросило в холодный пот:
– Слушай, а они что, прямо здесь? Со мной? На этой кровати?
Ответом ей стал взрыв хохота.
– Что, Принцесска, только дошло?
– А я как... С ними, или... Или уже отключилась?
– Спроси у Марселлы. Не знаю. Но в любом случае, даже если и так, ты была вторым номером. "Спал" сеньор Сантана "принцессу", - махнула она головой в сторону напарницы, - а кто участвовал в их веселье вместе с ними, он и сам вряд ли вспомнит. Ну что, пришла в себя?
– Да.
– Аргумент Лею не успокоил.
– Давай одежду.
– Держи.
– Мишель бросила ей на кровать другой комплект формы.
– Сама оденешься, или помочь?
– Сама. Можешь подождать внизу, я сейчас.
– Хорошо.
– Мишель поднялась и направилась к выходу, но вдруг обернулась:
– Ах да, забыла! Марселла сказала, вчера к тебе сеньор один приходил. Такой весь интеллигентный, вежливый. В очках и с дикими глазами.
– Какой сеньор? Не знаю никого.
– Лея скривилась и принялась за процесс одевания. Мишель пожала плечами.
– Откуда я знаю? Говорит, у него был пропуск во дворец, подписанный лично тобой - потому она его и выслушала, а не отправила за орбиту Эриды.
Сердце Леи учащенно забилось - она поняла, о ком речь. О человеке, о котором забыла, и была бы рада не вспоминать. И вряд ли бы услышала, окажись ее подозрения напрасными, а его открытие ничего не стоящим. То есть...
– И что он сказал?
– Она почувствовала, как внутри у нее все съеживается от дурного предчувствия.
– Откуда я знаю? Марселла говорит, передал какую-то бумажку и ушел. Сказал, что устал ждать, пока ты "отдохнешь", если захочешь, сама найдешь его. Надеюсь, это не тот самый старик из "Омикрона"?
Лея как можно равнодушнее пожала плечами.
– Не знаю. Может, и он. Где бумажка?
– У Марселлы, конечно!
Ладно, я внизу. Давай, не затягивай. Пьянь ты эдакая!
И быстро выскочила за дверь - подушка Леи ударилась лишь в дверной косяк.
Развернула Лея полученную от главы опергруппы бумажку лишь в салоне "Либертадора". Это оказался обыкновенный квадратный блокнотный клочок бумагопластика с семью цифрами в столбик, напротив каждой из которых стояло число. Но раз за разом перечитывая этот бесполезный вроде клочок, она все больше и больше ощущала волнение. К моменту въезда в дворцовые ворота оно достигло апогея, и Лея благодарила бога, что ее состояние можно легко списать на действие детоксина, и Мишель ни о чем не догадалась.
Но когда люки открылись, она, наконец, сумела взять в себя в руки и прошествовала в шлюз дворца с уверенностью многосоттысячетонного астероида в своем праве бороздить просторы Вселенной.
– Мишель, - произнесла она, когда задняя стена шлюза опустилась, а передняя еще не поднялась.
– Я сейчас пойду на ковер к маме. Но там не задержусь, ибо что-то мне подсказывает, вырубилась я раньше, чем Мария Хосе устроила рядом со мной групповуху. Ты же не расслабляйся - найди за это время катер. Как только я освобожусь, полетим в Санта-Розу.
Белобрысая присвистнула.
– Ближний свет! Мы ж только оттуда! Зачем?
– Надо, - отрезала Лея.
– Кое-что не доделали.
Мишель пожала плечами - спорить с Леей в некоторых вопросах бесполезно. Очень уж она упертая - вся в маму. Что ж, Санта-Роза - так Санта-Роза.
Март 2425, Венера, Альфа, Золотой дворец
– Крестный!
Лея завизжала, и, будто девочка, бросилась в объятия человека, которого любила и почитала как отца. Которому, в бытность безоблачного детства, могла поплакаться в плечо, излить душу, доверить самое ценное и сокровенное. Единственного на Венере человека, заступившегося перед мамой, когда она приняла решение выйти замуж, и даже спрятавшего на время Сергея от ее грозных глаз.
– Девочка моя! Принцесска моя!..
– Крестный прижал ее к груди, куда она привычно уткнулась, собираясь разреветься. И разревелась бы, честное слово, каких-то пару месяцев назад разревелась!
Но сейчас не могла - уже почувствовала вкус статуса монарха, и тот незримо давил.
– Я уже три месяца как не принцесса, - грустно произнесла она. Он отеческим жестом потрепал ее волосы.
– Для меня ты всегда останешься моей маленькой милой принцесской, кем бы ты ни была и сколько бы тебе ни было. Уж извини старика.
– Бернардо, да какой ты старик?
– отстранилась Лея и весело оглядела мужчину.
– Старик, девочка, - крякнул вошедший сеньор.
– И чем дальше, тем больше не молодею.
– Будет тебе преувеличивать!
Перед ней стоял единственный человек на планете, которому она доверяла. Бернардо Ромеро, первая любовь ее матери, он же ее первый муж. И единственный человек, которому доверяла она сама, с самых пор, когда совершила тот глупый, но такой романтичный поступок - вышла за простолюдина по любви.
Это был единственный эмоциональный поступок в ее жизни, тот брак. И мать гордилась им, как и своим выбором. Бернардо на разу не предал ее, что бы ни происходило вокруг, как бы не менялась политическая обстановка. Сам отец, могущественнейший человек на планете, не тронул крестного в дни осады Золотого дворца, хотя зол на мать был неимоверно. В знак уважения, признания заслуг. И если честно, даже Сергей, ее муж и правая рука, на фоне крестного выглядел скользким и мутным.
– Я так понимаю, ты позвала по делу?
– перешел к насущному крестный, выдержав небольшую паузу.
– Ты закончила хандрить и созрела-таки для того, чтобы попросить помощи, или хотя бы дельного совета?