Золотая рыбка. Часть 1
Шрифт:
— Что будем делать? — спрашивает он, обернувшись назад.
— Отсюда надо смываться… Прихватим ее с собой или бросим к чертям? — вопросом на вопрос отвечает Олимпия.
— Отвали, сам с ней управлюсь. — Кастор бросает на меня плотоядный взгляд. Ему бы нож и вилку, и с удовольствием слопал бы меня на ужин, но Олимпия, оттолкнув хахаля, отбирает у него пушку.
— В конце концов, ведь это я должна свести с тобой счеты, — цедит она сквозь зубы.
Воображаю, с каким пылом она станет предаваться любви, укокошив меня! Даже завидно.
— На сей раз я вооружена, а ты с пустыми руками, — продолжает
Молниеносное движение — и выбитый пистолет отлетает в дальний угол комнаты. Коленом я что есть силы бью Олимпию в живот, а другой рукой наношу рубящий удар по шее. Кастор, конечно, не потерпел бы с моей стороны такого самоуправства, но нас разделяет его дама сердца.
Вернее, разделяла. Под тяжестью ударов Олимпия падает, выблевывая недавно проглоченное виски, и Кастор всей тушей обрушивается на меня. В этой тесноте совершенно не остается места для маневрирования, и я, увернувшись, перелетаю через невысокую спинку дивана в тайной надежде завладеть оружием. Но мой противник сильнее, мне не справиться с ним в рукопашной схватке. Поэтому я, вновь перемахнув через диван, устремляюсь к двери и выскакиваю в соседнее темное помещение. В этот момент за окном вспыхивает свет фар.
У входа с оглушительным скрежетом тормозит машина, поэтому я раздумываю выскакивать на улицу. Заметив в одном из распахнутых шкафов груду одежды, ныряю в ворох тряпья и замираю.
На пороге появляется Кастор с пистолетом в руках. Он смеется.
Он так и не успевает оборвать смех, когда отлетает выбитая входная дверь и в помещение врываются двое. В руках одного из мужчин тотчас взлаивает автомат. Кастору больше не до смеха. Бессильно цепляясь ногтями за обшивку дверного косяка, он в каком-то гротескном поклоне опускается на пол. Изо рта и из простреленной груди хлещет кровь, и я засовываю голову поглубже в тряпье. Не хочется видеть, как в следующий момент точно так же изрешетят пулями и меня. Разумеется, сути дела это не изменит, но при любой ситуации все же необходимо соблюдать достоинство.
Раздается стук тяжелых мужских башмаков. Шаги приближаются, звучат совсем рядом, затем я слышу скрип двери. На миг воцаряется тишина, затем грохает одиночный выстрел. И снова шаги.
Вдалеке воет сирена. Невероятно, но факт: мне вдруг до смерти хочется в туалет. Выходит, я жива!
Над самым ухом торопливо грохочут шаги, хлопает дверца машины. Рев включенного мотора, визг покрышек — и вновь наступает тишина, лишь по-прежнему воет сирена. Я осторожно выглядываю. Кругом ни души, если не считать бренных останков Кастора. Выбираюсь из-под вороха одежды и лишь теперь замечаю, что жизнь мне спасли трусики и комбинации. Я направляюсь ко входу в контору, откуда льется свет.
Каблуки моих туфель скользят в крови Кастора; восстановив равновесие, я переступаю через недвижную тушу. Олимпия валяется на ковре в той же позе, в какой я ее оставила. Перед ней — исторгнутое виски. Позади ее головы — ошметки мозга. На лбу темнеет аккуратная дырочка. Даже мертвая Олимпия красива. Дырка от пули не больше круглой нашлепки, какую индийские женщины прикрепляют на лоб, давая понять, что они замужем.
В конечном счете и Олимпия навеки обручилась с тем (и с той), с кем до сих пор лишь кокетничала: с Кастором и со смертью.
Я
А если и не целый свет, то хотя бы Даниэль Беллок с Шефом. Они входят… да какое там «входят» — врываются внутрь, и у обоих лица любо-дорого смотреть. На валяющиеся трупы они не обращают внимания, поскольку ни один из них не мой. Ей-богу, трогательно!
При виде безмятежно развалившейся на диване сотрудницы Шеф прячет пистолет, без звука поворачивается и уходит. Хмурый — нет. С безумным взглядом он на мгновение замирает, искаженные черты его лица разглаживаются, и он топает ко мне. Подхватывает меня, на миг прижимает к себе и вновь роняет на диван. Утратив ко мне интерес, Хмурый опускается на колени подле тела Олимпии.
Вновь появляется Шеф и осматривает поочередно трупы Кастора и девицы. Со мной ни он, ни Даниэль не разговаривают. Я встаю и пытаюсь проскользнуть в раскрытую дверь. Вдогонку мне протягивается чья-то рука, хватает за запястье и с такой силой сжимает, что я невольно охаю.
— Что здесь произошло? — интересуется Хмурый, не ослабляя железной хватки.
— Ты меня спрашиваешь?! По-моему, вам виднее… Где Мартин?
Оба смотрят на меня как на помешанную.
— Какой Мартин? — наконец нарушает молчание Шеф. Нахмурив брови, он внимательно разглядывает меня, выискивая внешние симптомы помешательства.
Что ж, за этим дело не станет.
— Обманули!
Я бросаю на бездыханную Олимпию уничтожающий взгляд, способный прикончить человека, теплись в нем хоть искра жизни. Господи, куда бежать на поиски?! Потребность двигаться болезненной судорогой сводит мышцы, но прочеши я хоть весь город, где гарантия, что удастся отыскать Мартина?..
— Как ты узнал, что я здесь? — Чтобы Хмурый не вздумал увильнуть от ответа, тычу в него мыском туфли. Он поднимается с пола и смотрит мне прямо в глаза.
— Ловко ты меня провела. Может, объяснишь, зачем тебе это понадобилось?
— А вы почему водите меня за нос?
— Никто вас не обманывал, Дениза. — Закончив осмотр трупов, Шеф выпрямляется. Голос его звучит уверенно и энергично. — Наши намерения вам были прекрасно известны, вы ведь обсудили их с Даниэлем.
— С ним, что ли? — указываю я на Хмурого. Шеф кивком подтверждает свои слова. — Ничего мы с ним не обсуждали, ровным счетом ничегошеньки. Ни о статье в газете, ни о Джилланах, ни о том, что Мартин подвергается риску, даже разговора не заходило. Так что с меня хватит! Забудьте, что мы когда-то сотрудничали.
— Постойте, Дениза! Давайте по порядку, ладно? Вы ни с того ни с сего сбежали из дому. Даниэль был готов на стенку лезть. И мы ничего не знали, понятно вам? Так что там с Мартином?
— Как вы здесь очутились? — продолжаю я гнуть свое.
— В ходе розыска поступили сообщения, что наши агенты кое-где видели Джилланов. К вечеру стал известен и этот адрес, и я направил сюда оперативника прощупать, что к чему. Через несколько минут после того, как Даниэль доложил мне о вашем побеге, раздался звонок. Оперативник рассказал, что вы примчались сломя голову. Тогда и мы в свою очередь сломя голову полетели сюда. У меня все. Очередь за вами, Дениза!