Золотая женщина

Тронина Татьяна Михайловна

Нет, нет, все не то! – в отчаянии осознал Никита, перебрав в голове всевозможные штампы и банальности из серии «Как доказать женщине свою любовь».

На самом деле они время от времени будут ругаться и спорить. Она будет плакать из-за него. Он будет злиться на нее. И даже иногда они будут ненавидеть друг друга. Но… но как невыносимо, до головокружения, им потом захочется обнять друг друга и совершить ритуал вышеперечисленных банальностей (поцеловать, обнять, сказать, сделать).

Никита неожиданно осознал:

для того чтобы доказать Вике свою любовь, ему понадобится целая жизнь. Годы и десятилетия. Может быть, только тогда он сумеет немножечко доказать ей хоть что-то, а она сумеет немножечко поверить ему. Но и то не факт!

Одна надежда на то, что существует еще загробная жизнь, и то место, где встречаются души. Поскольку там он сможет продолжить свои доказательства.

До бесконечности.

«Мою любовь, широкую, как море, вместить не смогут жизни берега…» – вспомнились строчки чьих-то стихов. Никита никогда стихов не читал, не писал, да и вообще с мужским прямодушием презирал их, но Вике надо было хотя бы один раз в жизни прочитать стихи. Плюс ко всему прочему. Надо.

Никита открыл глаза – и увидел Вику.

Потряс головой, но она не исчезла.

Вику под руку вел Николай – аккуратно, но крепко держа ее своей лапищей за предплечье.

Каждый раз, видя ее, Никита поражался Викиной красоте. Каждый раз.

Вот и сейчас он мысленно ахнул, увидев ее глаза, волосы, ноги, руки, шею, плечи… ну и прочее, и все внутри сжалось от какой-то сладкой боли. И только потом сообразил – его Вика в стане врагов.

Его Вика – у Мирона! И этот урод с чугунной рожей, Николай, рядом с ней!

Никита застонал и попытался разорвать веревки, которыми был связан.

Вика у Мирона!!!

– Мирон, ты только посмотри! – радостно заржал громила. – Ты посмотри, кого я тебе привел! Верней, сама притопала…

– Руки… руки убери, дурак! – сердито сказала Вика и головой попыталась ударить громилу Николая. Но, разумеется, ничего не получилось – только стукнулась о чугунный бицепс охранника. – Ой, мамочки…

Мирон всплеснул руками:

– Какая милая барышня!

– Если вы ее хоть пальцем… – с яростью заорал Никита, но не успел закончить – Вика тоже увидела его.

– Никита! – закричала она. – О, Никита-а…

В его имя она вложила и радость, и ужас, и еще много чего. Эти перехлестывающие через край эмоции позволили Мирону сделать правильный вывод.

– Они знакомы… – обернулся он к доценту, который поверх распечаток с брюзгливым недовольством уставился на вновь прибывшую. – Голову даю на отсечение, многоуважаемый Петр Кириллович, – они знакомы! – Мирон еще раз перевел взгляд с Вики на Никиту. – Если я хоть сколько-то понимаю в жизни, господин доцент, то они не просто знакомы, а их еще связывают весьма романтические отношения!

– Невозможно работать! –

раздраженно проблеял доцент. – Столько посторонних на площадке…

Мирон словно не расслышал его.

Он подошел к Вике, осторожно взял ее за подбородок.

– Какая прелесть… Откуда здесь такое?

– Сволочь… – злобно огрызнулась Вика.

Громила моментально ее встряхнул.

– Не твое дело, сволочь! – Она едва не плакала, но тем не менее утихомириваться не собиралась. – Чтоб ты сдох!

– Ай-ай-ай… – укоризненно вздохнул Мирон. – Разве вы не знаете, дорогая моя, что романтическим героиням не полагается ругаться? Так как вас все-таки зовут?

– Викторией ее зовут! – хрипло выкрикнул Егор.

Никита пнул его ногой, но Егору, судя по всему, было уже все равно.

– …она из Москвы! Непростая штучка, между прочим!

– Заткнись! – прошипел Никита.

– Сам заткнись! – в ответ прошипел Егор. – Пусть озадачится…

Мирон и в самом деле как будто «озадачился» – смотрел на Вику со все возрастающей тревогой и сомнением.

– Вот что, Коля… Свяжи-ка ты ей лапки, посади вон там, с этими… А я пока подумаю, что делать, – сказал он и ушел в палатку.

Через минуту Вика уже сидела рядом с Никитой, со связанными руками и ногами.

– Чтобы тихо тут! – буркнул громила и, закурив, ушел.

Никита заерзал и придвинулся к Вике поближе.

– Никита, Никита, я сразу поняла, что вы в плену у этого Мирона… – возбужденно зашептала она. – Нет, но какие беспредельщики!

– Тихо, – перебил ее Никита. – Слушай: «Мою любовь, широкую, как море…» Нет, не так!

– Ты чего? – вытаращила она глаза.

– Пожалуйста, помолчи! Я должен успеть…

– Что – успеть?

– Прочитать тебе стихи – вот что. Это очень важно, понимаешь?.. Слушай… «Слеза дрожит в твоем ревнивом взоре – о, не грусти, ты все мне дорога! Но я любить могу лишь на просторе – мою любовь, широкую как море, вместить не могут жизни берега…» – по второму кругу начал Никита.

Егор, усмехнувшись, отвернулся. Но в данный момент Никите было наплевать, что его декламацию еще кто-то слушает. Главное – успеть выполнить хотя бы один пункт из обязательной программы.

Чтобы Вика поняла.

И, кажется, она поняла – слушала молча, глядела сумасшедшими глазами, в которых стояли слезы и одновременно плескался смех.

– Никита, миленький… – Она дотянулась губами до его щеки. – Никита!

Никита исхитрился так повернуться, что сам смог поцеловать ее.

– Я тебя люблю… Я бы тебе еще почитал, но я больше стихов не знаю…

– Зато я знаю, – скучным голосом встрял Егор. – Вот, например: «Идет, бычок, качается, вздыхает на ходу: ой-ой, доска кончается, сейчас я упаду!» – И добавил уже другим тоном: – Ребята, сейчас не время.