Золото Холокоста

Морозов Алексей

Его имя наводило ужас на врага. Он был к ним беспощаден. Одного только слуха, что перед ними находится рота капитана Рема, было достаточно, чтобы в оборону выставить полк. Он набрал в свою роту таких же отчаянных головорезов, каким был сам. Они ходили вечно полупьяные, грязные, у каждого было с десяток часов на руках и по перстню на пальцах. Зато в штыковой с ними было не справиться. Для своих подчинённых Рем был царь и бог. Он делился с ними последним и никогда не давал в обиду «тыловой сволочи», так он называл штабных. В июле 1918 года, когда Западный фронт немцев вдавил неприятеля в районе Реймса и до Парижа оставалось всего 60 км, в прорыв бросили роту капитана Рема, которая и взяла пригород. Решив немного передохнуть перед входом в столицу Франции, Рем дал сутки на разграбление городка. Однако ночью французы перешли в наступление во фланг роте. Пьяные, разбухшие от грабежей и насилия, они дрались ещё сутки, однако

все были перебиты. Этот контрудар французской армии произвёл поворот в ходе всей кампании. Силы германских войск были окончательно подорваны. Тяжело раненного в грудь Рема вытащил денщик с поля боя. Положив своего командира на тачку, изъятую у какого-то лавочника в городке, он протопал с ним около 100 км и успел сдать в лазарет, который уже спешил эвакуироваться. Так повторилась история его юности, и он опять выжил. Ордена и слава были добыты им своей кровью.

Однако после войны у этих капитанов, кавалеров высшей военной награды Германии – ордена «Пур ле Мерит» («За заслуги перед Отечеством»), не осталось ничего: родители умерли, дома разрушены, в Мюнхене еле теплилась жизнь. И, едва демобилизовавшись, они пошли к Веттингу. Друзья слышали, что Рихард работает на правительство Веймарской республики, являясь его представителем в Баварии. Он жил в центре города, в гостинице, в номере люкс. Едва они подошли к его апартаментам, как дверь распахнулась и из номера вышла прекрасная дама. Ветераны онемели. Такой красоты они ещё не видели. Высокая, белокурая, статная, с большой грудью и широкими бёдрами, в то же время узкая в талии, удивительно пропорционально сложенная, женщина отличалась тонкими чертами лица, гармоничностью фигуры и рельефностью форм. Автор, который видел её портрет, считает, что именно такой немцы представляют Брунгильду [17] . Следом выскочил Рихард и поспешно затолкал друзей в номер. Несколько минут все напряжённо молчали.

17

Брунгильда – в немецкой «Песни о нибелунгах» красавица королева, виновница смерти Зигфрида.

– Кто это? – почему-то шёпотом спросил Уздет.

– Жена моего клиента, – тоже шёпотом ответил Веттинг.

– Кто это? – заорал Рем и шутливо схватил его за грудки. – Говори или тебе конец!

– Это Магда Квант, жена миллионера Кванта, я его консультирую по налогам.

– Только не лги, что у вас платонические отношения, – произнёс Уздет.

– Я и не лгу.

Друзья захохотали.

Между тем они представляли собой разительный контраст. Все в шрамах, измождённые, обожжённые газами, с лопнувшей кожей на руках, во френчах без погон, с дырявыми сапогами и слезящимися глазами, ветераны выглядели удручающе. Веттинг же, наоборот, довольный, лоснящийся, сытый, в накрахмаленной, расстёгнутой рубашке, со сброшенными подтяжками, пахнущий чем-то неуловимым, он казался пришельцем из другого мира. Он заказал обед в номер «за счёт республики», подождал, пока его друзья насытятся, после чего налил по стопке коньяку, и они выпили «за дружбу».

– Ну говори, – в изумлении обратился Рем к Веттингу, раскуривая предложенную сигару, – мы внимательно слушаем.

Рихард объяснил, что работает в группе Ялмара Шахта [18] в Министерстве финансов, что они начали перестраивать экономическую базу Веймарской республики. Специально был введён свободный курс марки, потому что именно падение марки должно было открыть германским товарам обширный сбыт за границей. Хотя, несмотря на принятые меры, экономическое положение ухудшается из-за нажима победителей и деятельности нового миллионера Гуго Стиннеса.

18

Шахт – немецкий финансист, будущий министр экономики нацистской Германии. Оправдан судом Нюрнбергского трибунала.

– Этот Гуго совсем зарвался, – с возмущением произнёс Веттинг. – Пользуясь инфляцией, скупает за бесценок промышленные, транспортные, банковские, страховые и торговые предприятия. Стремится также захватить источники сырья. Уж не знаю, как, но и «Сименс» за него. Это удар в спину всем немцам. Правительство начало борьбу со Стиннесом. Ведь он получает беспроцентные ссуды в Рейхсбанке, а затем возвращает их уже в обесценившихся марках. И банк это покрывает!

– Коррупция? – спросил Уздет.

– Ещё какая, никого не боятся, – ответил Рихард, – но скоро мы этого «некоронованного короля» прижмём. Американский президент Вильсон прислал нам профессора Дауеса [19] , этого финансового гения. Он сейчас разрабатывает план подъёма экономики республики.

– За что он делает это? – вдруг воскликнул до этого молчащий Рем. – Распродаёте Германию по частям, мерзавцы?

19

Чарльз Дауес – американский финансист. По плану Дауеса Германии был предоставлен международный заём в 200 млн долларов для стабилизации экономики.

– На нас же наложены репарации, мы проигравшая сторона, – возмутился Веттинг, – не забывай этого.

Бурное обсуждение проблем затянулось далеко за полночь. В результате договорились, что Рихард поможет Уздету открыть свою частную самолётостроительную фирму. Деньги даст Квант под поручительство правительства. Это Веттинг обещал устроить. А Рема он предложил свести с генералом фон Эппом. «Он сочувствует ветеранам, организовал для них “Добровольческий корпус”. Мы немного подкармливаем эту организацию».

– В общем, не ругайтесь, делаем, что можем в создавшейся ситуации, – закончил Рихард.

Друзья расстались с надеждами на лучшую долю в ближайшем будущем. И потекла жизнь, полная трудностей, лишений и тяжёлой работы, хотя иногда судьба и подкидывала кусочек страсти в этот омут уныния.

* * *

У Берии был свой личный боевик. Звали его Отар Шалвович Церетели. Официальная работа – начальник пограничного отряда Грузии. Если Берия представлял собой штатного палача системы, то Церетели – штатный убийца и террорист. Когда Дайн разработал план налёта на хранилище Госбанка СССР на Неглинной, 12, Церетели было поручено подготовить группу, которая на понтонах сплавит монеты по руслу подземной реки Неглинки и спрячет их в одном из подземелий под Москвой. Церетели был очень недоволен появлением в этом деле Дайна.

– Лаврентий, зачем нам этот еврей? – спрашивал он – Мы что, не можем сами решить вопрос?

Но Берия был непреклонен и не терпел возражений. Дело было в том, что с созданием государства Израиль приближался крах Британской империи, следовательно, приближалась Третья мировая война, после которой на Земле должно остаться только одно территориальное образование: Федерация Советских Республик Всего Мира с «вождём всех народов» во главе. Сталин не хотел брать в светлое будущее свою команду: они слишком многое знали о нём, были стары и имели уйму грехов (преступлений), чтобы оказаться в руководстве такой державы. Здесь необходимы новые, более молодые, незапятнанные люди, которые всем были бы обязаны только ему, светочу человечества. А потом, лет через десять, и их можно будет также устранить. В себе он не сомневался, ведь Генералиссимусы бессмертны. И вождь начал обычную свою подготовку к новым репрессиям, расчищая путь молодёжи. В Москве на улице Матросская Тишина начали строительство VIP-тюрьмы на 100 человек. Выступая на Политбюро, Сталин объявил: тюрьма будет не подвластна Берии. И все поняли, что Берии кранты, а лучше всех это понял сам Лаврентий Павлович. Он решил ударить в основной кирпич этого «сталинского проекта», а именно – сделать новое ближневосточное государство не зависимым от СССР. Для этого ему нужен был свой человек в руководстве Израиля, лучше один из силовых министров. Выбор пал на Дайна, которого надо было сначала полностью подчинить себе и лишь затем утвердить кандидатом на пост министра обороны. Одного сотрудничества с МГБ, зафиксированного распиской, для такого дела было явно недостаточно и Берия рассказал Моше о пяти полутораметровых золотых монетах, сделанных немцами из «золота Холокоста», попросив разработать план налёта на хранилище. Объяснил он это тем, что хотел бы передать монеты евреям, когда образуется государство Израиль. Ведь они по праву должны принадлежать новой стране. Потрясённый услышанным, Дайн согласился, попав тем самым в абсолютную зависимость от Берии, так как монеты тот и не думал никому передавать. Пока.

Налёт блестяще удался. Запрятав монеты и уничтожив понтонщиков, Церетели вывел восемь оставшихся в живых диверсантов по подземному коллектору на окраину Москвы. Там их ждала машина.

Тем временем события стали развиваться стремительно. По договорённости с Трумэном и Эттли кандидатуру министра обороны нового государства отдали Советскому Союзу. Сталин написал утвердительную резолюцию на деле Дайна, представленном Берией, и уже в январе 1948 года (через три месяца после налёта!) Моше оказался в Палестине, где 14 мая 1948 года, в день провозглашения государства Израиль, стал его министром обороны. Празднество проходило в Тель-Авиве в здании Художественного театра-музея на бульваре Ротшильда. Еврейский народ получил наконец свой дом. Советский Союз был первым государством, признавшим новую страну. Дело не ограничилось признанием. Было как минимум три важнейших аспекта, определивших дальнейшее мирное развитие и обороноспособность Израиля.