Золото и тень
Шрифт:
Маэль так подчеркнуто обратил внимание на мое присутствие, что Мадлен с интересом посмотрела на меня. Оценивающе прошлась взглядом по слишком большому пуловеру, затем – по выглядывающему из-под него платью и, наконец, по изрядно потрепанным балеткам. Никто не поверит, если я скажу, что до прогулки по катакомбам они выглядели как новенькие.
– Ты ведь нездешняя? – спросила у меня Мадлен, скривив идеально накрашенные губы.
– Из Сеула, – коротко ответила я и почувствовала удовлетворение, когда Мадлен, пусть всего на секунду,
– М-м, классный наряд.
Сколько же в ее голосе сарказма! Ну и отлично. Я соображаю куда быстрее, если злюсь.
– О-о-о… – с притворным удивлением протянула я. – Неужели до вас еще не дошла мода на овер-оверсайз? В Корее это последний писк. Никогда бы не подумала, что Париж отстает от новых тенденций…
Маэль подавил смешок, а Мадлен, похоже, восприняла мои слова всерьез. Она еще раз осмотрела меня с ног до головы.
Я перестала обращать на нее внимание, хотя от меня потребовались неимоверные усилия, чтобы сохранить на лице бесстрастное выражение.
– Покажешь мне еще что-нибудь? – поинтересовалась я, обращаясь исключительно к Маэлю. Если Мадлен можно, то чем я хуже? – У твоей Алисы заканчивается время.
В любой другой ситуации я бы на такое не решилась, но из-за Мадлен превзошла самое себя. Если Маэль сейчас скажет, что Мадлен – его девушка, то я сяду в лужу, причем в очень глубокую.
Улыбка Маэля затмила все вокруг.
– Ладно, Мэдди. Еще увидимся.
После этих слов мы с Маэлем пошли вперед. Едва оказавшись вне пределов слышимости, я спросила:
– Кто она?
От моего хладнокровия не осталось ни следа.
– Ее зовут Мадлен. Она же представилась.
– Где вы познакомились?
– Здесь.
– Значит, она катафил?
– Нет. Но когда мы устраиваем мероприятия, Мэдди помогает с организационными вопросами, фотографирует, ну и все в этом духе.
– Она твоя девушка? – вырвалось у меня. В следующее мгновение я закусила нижнюю губу. Неужели я и правда это спросила?!
Маэль не колебался с ответом ни секунды. Похоже, задавать такие личные вопросы для нас в порядке вещей.
– Нет. Мы всего разок выпили вместе кофе. Мы с Мэдди много общаемся по делам, поэтому я не стал отказываться. Это было бы невежливо.
– Выходит, это она тебя пригласила?
– Да, – Маэль кивнул. – Что в этом такого? Почему мужчины всегда должны делать первый шаг? К тому же это случилось сто лет назад. Мэдди была новенькой, и я почти ее не знал. Она ходит в школу на окраине города. Мы тогда… – Он взъерошил волосы. – Мы неплохо посидели. Мэдди добрая и милая. Она занимается организационными делами. У нее много хороших идей. – Маэль поднял на меня глаза и смотрел до тех пор, пока я не посмотрела на него в ответ. – Мэдди классная. Без вопросов. Но она не та, кто мне нужен.
– И кто же тебе нужен? – тихо спросила я.
– Пойму, когда встречу ее, – сказал Маэль и криво усмехнулся. – Наверное, теперь ты точно думаешь, что я чокнутый.
Я
– Нет.
Я никогда не слышала от своих ровесников ничего более романтичного. Слова Маэля прозвучали серьезно и в то же время почти поэтично. Мне вдруг пришло в голову, что под это описание идеально подходит пресловутая любовь с первого взгляда. Или я преувеличиваю?
– В любом случае мы с Мэдди не встречаемся, – Маэль кивнул в ее сторону. – Понятия не имею, почему Мэдди так себя вела.
Ну, есть у меня одно предположение…
Будильник на телефоне Маэля зазвенел.
– Нам пора? – понуро спросила я.
Маэль отключил сигнал.
– К сожалению, да. Нужно немного поторопиться. До улицы Реми Дюмонсель идти чуть дольше, чем до площади Денфер-Рошро.
– Неужели вы все попадаете сюда через «Кроличью нору»?
– Конечно, – усмехнулся Маэль.
– А техника и снаряжение?
– И они тоже. – Он потянул меня в сторону выхода. – Думаю, ты неправильно представляешь себе «Кроличью нору». Нам не придется прыгать в темную дыру. Это обычный широкий туннель со ступеньками, ведущими к выходу. Большую часть времени выход закрыт решетками. Чтобы никто случайно не упал.
Да, я и правда представляла себе «Кроличью нору» несколько иначе.
Маэль раз или два поднял руку, издали с кем-то прощаясь. Мэдди стояла к нам боком и болтала с каким-то типом, на лбу которого располагался фонарик. На нас она даже не взглянула.
– Смотри под ноги. Сейчас снова будет темно, – сказал Маэль, включая фонарик, и шагнул в туннель.
Я последовала за ним. Пожалуй, фонарь на лбу – не такая уж и плохая идея…
– А зал, в котором проходит выставка… Там раньше тоже был оссуарий?
– Нет. Эту часть катакомб использовали только для добычи известняка. Скорее всего, в том зале складировали инструменты.
– Вы, катафилы, ходите и туда, где хранятся скелеты?
Маэль, не останавливаясь, кинул на меня быстрый взгляд.
– Мы ходим повсюду. Но ты очень заблуждаешься, если думаешь, что мы ведем себя как вандалы, разрисовываем стены и разбрасываем мусор. Каждый год мы находим или откапываем новые туннели. Некоторые из нас периодически сотрудничают с археологами из университета. За последние несколько лет благодаря катафилам было найдено два клада с ювелирными изделиями, керамикой, средневековыми монетами… Сейчас они выставлены в музеях.
– Тогда почему городские власти так вас не любят? По твоим словам, вы просто пытаетесь помочь…
Маэль резко засмеялся.
– Мы не благотворительная организация. Здесь, внизу, мы творим, что пожелаем. У нас собственный кодекс. Государство не имеет права запрещать людям находиться на общественной земле, вот мы и выступаем против. Доходит даже до несчастных случаев и травм. Понимаешь, почему власти нас не любят?
– Я читала, что существует специальный отряд полиции, который работает только в катакомбах.