Золото на крови
Шрифт:
— Цилиндры? — спросил Лейтенант.
— Похоже, — вздохнул белорус. — Горшки оторвало.
— Не везет так не везет, — покачал головой Андрей, нервными движениями доставая сигареты.
— Чего это ты так переживаешь? — удивился я. — Дальше по руслу все равно не проедешь. Не сегодня так завтра мы бы его бросили.
— Да нет, просто я хотел его укрыть в тайге… А теперь эта железяка будет торчать здесь, как чирей на заднице. Ну да ладно, выгружайся. Приехали…
День клонился к вечеру, и мы решили остановиться прямо тут, на берегу. Пока я готовил наш «фирменный» ужин, мужики
В первую очередь в рюкзаки положили золото, предварительно разложив его в плотные наволочки. Каждому досталось примерно по двенадцать килограммов. Далее пошли пшено, соль, сахар, патроны для карабина, чай, курево. Больше всего проблем было с тушенкой. Мы отлично понимали, что от количества банок зависела наша жизнь.
Достав карту, Андрей начал что-то высчитывать на бумажке, потом вздохнул и отложил ее в сторону.
— Если исходить из этих расчетов, то надо бросить все и нести одни консервы. Но, кроме этого, надо обязательно взять запасное белье, носки, обувь. В походе обувь самое главное, это я знаю еще по курсантским временам.
После долгих споров пришли, наконец-то, к компромиссному решению и рассовали по рюкзакам максимум банок, но тут Андрей вспомнил про веревки.
— Надо взять хотя бы три связки, для плота… Да тут и горы еще впереди.
Каждый утрамбовывал рюкзак по своему усмотрению, но под присмотром вездесущего лейтенанта. Сам он долго вертел в руках две увесистые «лимонки».
— Что, их тоже хочешь взять? — спросил я.
— Да вот не знаю, брать или нет. Люблю оружие, — признался он, затем снова взвесил в руках увесистые «цитрусовые» и отрицательно мотнул головой. — Нет, не возьму.
Тут его окликнул Павел:
— Пилу берем?
— Пилу? — переспросил Андрей, оставил гранаты и подошел к белорусу. После короткого обсуждения пилу все-таки решили не брать. Она могла нам очень пригодиться, но выглядела уж очень длинной и тяжелой.
— Давай с кузова брезент снимем, вместо палатки пойдет, — предложил Павел.
Андрей с сомнением посмотрел на вездеход. Тент у него действительно смотрелся как новенький, несмотря даже на ровную строчку аккуратных дырочек от той памятной очереди вдогонку Лейтенанту.
— Давай сначала утрамбуем рюкзаки, а потом займемся тентом.
После того, как рюкзаки были окончательно уложены и затянуты, вопрос с тентом отпал сам собой. Для того, чтобы его нести, нам нужен был как минимум еще один человек. Для защиты от дождя Андрей предложил использовать большой кусок полиэтилена.
— Он и легче, и места меньше занимает.
— Холодно будет без палатки, — осторожно заметил я.
— Да ладно, к концу сентября мы уже будем на месте. Что вы, ей-Богу!
Я вспомнил, как мерз прошлую ночь, но ничего не сказал. Спорить с разошедшимся лейтенантом было бесполезно.
Эту ночь мы уже все провели в кузове вездехода, наслаждаясь в последний раз скромным комфортом остатков цивилизации.
СКВОЗЬ ТАЙГУ
Утром нас ждал сюрприз. За ночь погода резко изменилась. Дул сильный, порывистый ветер,
— Сегодня они точно не прилетят, — обрадованно заявил Лейтенант, выпрыгивая из кузова.
Плотно позавтракав, мы свернули в скатки наши тощие одеяла и пристроили их под клапаны рюкзаков. Павел прицепил на задний карман своего еще котелок, а Андрей чайник.
— Ну, мужики! Присядем на дорожку, помолчим, и в путь!..
После этой «минуты молчания» Павел и сказал ту знаменательную фразу, понравившуюся мне своей образностью и монументальностью:
— Ну что ж, пешкодралом так пешкодралом. Куды ж деваться?
Еще укладывая рюкзак, я опасался за его вес, заранее жалея свою спину. Но взвалив его на плечи, я понял, что не дойду и до ближайшей сосны!
— Килограммов пятьдесят будет, — крякнув, сообщил свои впечатления Павел. Андрей промолчал, повесил на шею карабин и первый двинулся вперед, строго на запад. За ним пристроился Павел, ну а сзади поплелся я.
«Да мы скорей сдохнем с этим грузом, чем дойдем до людей!» — думал я, карабкаясь по склону первой на нашем пути сопки.
Через десять минут я был мокрый как мышь. Мало того что дорога вела в гору, так еще густая, сочная трава мешала идти. Часто попадались поваленные стволы деревьев, поросшие скользким мхом. Уже на первом я поскользнулся и упал. Подняться смог лишь поэтапно: сначала, извиваясь как ящерица, выполз из лямок рюкзака, а потом уже встал на ноги. Мои спутники, не оглядываясь неторопливо продолжали идти вперед. Смертельно обидевшись за это на них, я, кряхтя, взвалил на плечи рюкзак и поплелся дальше. Маяком мне служило черное днище закопченного котелка на рюкзаке белоруса.
Там, где тропа проходила между кустов или частой молодой поросли деревьев, приходилось особенно несладко. Казалось, будто чьи-то упрямые руки хватают тебя сзади за рюкзак, не пуская дальше. Мои попутчики уже взобрались на вершину и, перевалив через нее, скрылись из вида.
Спускаться с сопки мне тоже не понравилось. Проклятая трава была скользкой, а груз за спиной пытался разогнать меня как можно сильней, так что я взопрел еще больше. К тому же здесь, в затишье, на меня накинулся гнус, пришлось надеть накомарник, и сразу возникли проблемы с дыханием. Оказалось, что эта сетка не только задерживает комаров, но и почти не пропускает воздух. Я то поднимал накомарник, жадно вдыхая богатый кислородом таежный воздух, то опускал его, спасаясь от жал этих немилосердных «крылатых собак». Лишь на вершине следующей сопки я откинул накомарник совсем, здесь дул сильный ветер.
Чуть пониже меня уже ждали мужики. Судя по их распаренным лицам, эта прогулка им так же далась нелегко. Чуть отдышавшись, я спросил:
— Сколько мы шли?
— Сорок минут, — ответил Андрей.
— Всего?! — поразился я. — Господи, я уж думал, прошло как минимум часа три. И ты думаешь, что мы так дотопаем до самого Парижа?
— Ну, а почему бы и нет? Вон какие орлы. Нам главное до той реки дойти, а там уж с комфортом поплывем.
Один из «орлов», а именно Павел, поднялся с земли, открыл рюкзак и начал шарить в его недрах.