Золото на крови

Сартинов Евгений Петрович

— Не надо. Видишь, какая спокойная, к чашке не лезет и на морде кровь и шерсть серая. Не иначе как зайца загрызла.

— Как зовут-то ее? — спросил я. Лайка просто поражала меня своей красотой, статью и светившимся в глазах умом.

— Снежка. Правда, хороша?

Мы хором согласились. Ростом и сложением она смотрелась не хуже волка или овчарки, с широкой грудью и толстыми лапами.

— В прошлом году она медведя-первогодка в одиночку задавила. Лося может завалить, сокжоя. По трое суток гоняет, но задерет.

Мы еще с большим уважением посмотрели на лайку.

— Это что за порода? —

спросил Андрей.

— Помесь чукотской лайки с сибирской. А воспитывала ее якутская лайка, Нюрка. Я Снежку щенком привез с Камчатки восемь лет назад. С тех пор неразлучны.

За чаем разговор пошел по существу. Своим промыслом Жереба занимался уже восемь лет, при этом он сказал одну фразу, весьма нас позабавившую:

— … как освободился, так и пошел в бегуны, в тот же год. Только раньше мы плотно шли, человек по пять, шесть. Собирались с разных районов в одной точке и бежали уже толпой, так и веселей, и безопасней. И помогут, если трудно, и золото донесут, если кто погибнет…

— А что и гибли? — перебил его Андрей.

— Ну а как же! Тайга, она и есть тайга. Раз в два года, но кого-нибудь да заберет. И лесиной во время бури придавливало, и со скалы срывались, и тонули.

— А медведи не нападали? — спросил я.

Жереба засмеялся.

— Да что они, дурные, что ли? Медведь ведь недаром за хозяина тайги слывет. Сам по себе он никогда на человек не нападет, чувствует себе ровню. Но уж если ты на него пошел и подранил, то все, страшней зверя нет! Шатуны только нападают, но это по зиме, а сейчас он еще жирует, к спячке готовится. Да мы с собаками шли, а собака завсегда медведя учует. Запах от него невозможный. Человек метров за пять учует, не только что собака.

Закончив это лирическое отступление, Жереба продолжил рассказ про свои профессиональные проблемы.

— Только последние годы все меньше и меньше нас по тайге «бегает». В прошлом году трое шли. А в этом две недели ждал, все сроки пропустил — и никого. Хорошо хоть вас встретил, не так скучно будет.

— Да, скучно не будет, — усмехнулся Андрей, переглянулся с нами и поведал всю нашу «одиссею».

Жереба был просто сражен нашей историей.

— Мать честная! Первый раз в тайге, да сразу податься в бегуны! Ну, мужики, вы даете!

— Ну, а куда деваться-то? Жить-то охота, — за всех ответил Андрей.

— А что это вы так ободраны, словно вас собаки драли?

— Иголки с нитками забыли, — честно признался Лейтенант.

Жереба просто покатился со смеху.

— Нет, ну это ж надо?! Комики! Цирк сплошной.

И он полез в свой рюкзак. Про него надо рассказать отдельно. Я-то считал, что мы несем непомерный груз, но глядя на ношу Ивана, у меня мурашки побежали по спине. Таких рюкзаков я не видел ни до, ни после этого. В высоту он доходил мне до груди, по ширине занимал ну, может, чуть поменьше метра, а толщиной был с добрых полметра. Расстегнув один из многочисленных карманов, Жереба вытащил большую катушку черных ниток, внутри картонного сердечника которой хранилось штук пять толстых цыганских иголок. Мы накинулись на это богатство как голодный на хлеб, чем еще раз изрядно рассмешили нашего благодетеля. Остальной разговор шел уже за шитьем.

— А на хрена вы тащите с собой столько веревок? — спросил, отсмеявшись, Жереба.

— Плот вязать, — сообщил Андрей, зашивая свои «уникальные» штаны.

— А что, кто-то из вас умеет его вязать?

Мы переглянулись.

— Не-а! — честно признался я за всех.

Жереба как-то утробно хрюкнул, покачал головой.

— Комики, — снова повторил он. — И куда вы дальше хотите идти?

Андрей полюбовался проделанной работой, сам себя похвалил.

— Как новые, хоть на бал, — с облегчением надев штаны, он взялся за свою карту. Лейтенант долго разъяснял нашему новому знакомому выбранный им маршрут, но тот не вызвал у Ивана одобрение.

— Нет, я бы так не пошел. Река эта, по которой вы плыть собрались, самая хреновая из Семиречья.

— Семиречья? — удивился Андрей.

— Ну да, посмотри на карту-то. Видишь, тут вот семь рек сходятся. Эта идет на юг, две сливаются и текут на север, а вот, — он неуверенно ткнул толстым пальцем в одну из голубых жилок на бумаге, — кажется, по этой мы и сплавлялись каждый год. И выбрали ее не зря, она самая удачная для сплава. А по той, — он пренебрежительно ткнул в нужную нам реку, — вы на плоту не пройдете. Там знаете какие пороги? По три метра падуны и скалы кругом.

Мы невольно притихли. Про это ни Андрей, ни тем более мы знать не могли. Лейтенант даже вспотел, до него дошло, каким он оказался обалдуем, выбирая маршрут, руководствуясь лишь рисунком на куске бумаги.

— И что же нам теперь делать? — растерянным голосом спросил он. Жереба усмехнулся.

— Ну, если вам будет не западло, то можете «побежать» со мной.

— А это далеко? — спросил я.

Иван склонился было над картой, потом поморщился и начал рисовать свой маршрут сучковатой палкой на земле.

— Отсюда еще два дня пути до Семиречья. Мы переправимся через вот эти три реки, а вот здесь меня ждет Илюшка с готовой долбленкой. Ну лодка такая! — пояснил он, увидев наши недоуменные глаза.

— Пирога, — засмеялся Андрей и, прикрывая рот ладонью, изобразил клич индейцев. Жереба охотно засмеялся.

— Да, я чувствую с вами не соскучишься. Река эта называется Оронок, ну, олененок, что ли, по-эвенски. Неважно. Плывем сюда, спускаемся вниз, до заимки деда Игната, там отдохнем и переходим через перевал. Снова будет река, но там плыть немного, и выходим тайгой к Баланино, это районный центр. Там я скидываю золото ингушам, получаю бабки и лечу на юг просаживать их по кабакам.

— Ты что же, на юге отдыхаешь? — удивился Андрей.

— А как же! Кажный раз. Думаешь, мне медведь зубы выбил? Нет, это мне в Сочи так повезло. С грузинами я в одной ихней шашлычной смахнулся. Вот кочергой мне один и врезал. Правда, я потом эту шашлычную по досочкам разнес, — он довольно усмехнулся. — Вместе с грузинами.

Рассказ Жеребы нас изрядно позабавил. Но когда Андрей нашел на карте это самое Баланино, мне лично стало плохо. Находилось оно «на самом конце географии», у западного обреза карты. По сравнению с маршрутом Андрея, расстояние увеличивалось раза в два, и то, что мы прошли за эти три недели, казалось сущей ерундой. Даже Андрей слегка поперхнулся, прежде чем начать разговор с нашим новым «Сусаниным».