Золото острова Аскольд
Шрифт:
– Вот именно, – подтвердил Лединг и протянул Алексею папку с бумагами. – Здесь все первоначальные материалы, прошу вас ознакомиться с делом. Вести его будут чины полиции, а вас я прошу подключиться на правах особых полномочий. Соответствующий приказ я подготовил.
– Труп препарировали? – поинтересовался ротмистр.
– Это уж вы сами узнайте, он в лечебнице морского ведомства, – поморщился полицмейстер. – Не смею вас больше задерживать.
Алексей проживал в номерах доходного дома господина Галецкого (гостиница Золотой Рог). Дом располагался
Ещё с детства у Алексея сохранилась привычка расположиться на кровати на турецкий манер, поджавши ноги под себя. Он сидел, разложив вокруг весь тот небогатый материал, который предоставил ему господин полицмейстер.
Судя по описанному в протоколе добротному нижнему белью, убиенный был не беден.
– Первоначальными средствами дознания установить личность потерпевшего не представилось возможным, – дочитав рапорт полицейского урядника, ротмистр усмехнулся. – И какие же это первоначальные средства опознания на льду залива? В кальсоны к нему залезли на предмет поиска пачпорта, а того там не оказалось? Ведь других туалетов на потерпевшем не было.
– Не густо, господа, ой как не густо, – укоризненно покачал он головой. – Что ж, с утра посетим госпиталь, а сей час ложитесь-ка вы спать, господин ротмистр.
Сон приходить не желал. Почему-то вспомнилась та скоротечная дуэль на саблях с лучшим другом по училищу бароном Фонберном. Эта дуэль круто изменила судьбу блестящего кадета выпускного класса Павловского военного училища.
Только лучшие друзья и близкие родственники могут резко и бесповоротно стать лютыми врагами. И повода для этого особого искать не следует. Такая история и произошла с друзьями Лёшей Кублинским и Сергеем Фонберном. А яблоком раздора стала вызывающая улыбка одной из воспитанниц Бестужевских курсов.
Дело в том, что многообещающий блеск её глаз каждый воспринимал на свой счёт. А молодая прелестница из семьи не бедной и достаточно знатной на сей счёт имела своё мнение.
– Алекс, – однажды после занятий, сделавшись бледным, обратился к Алексею Фонберн. – Мы с тобой конечно же друзья, но как порядочный человек ты должен понимать, что в делах амурных побеждает любовь. Мы с Сонечкой любим друг друга, и я прошу тебя не оказывать ей знаков внимания определённого толка и отойти в сторону.
– Она тебе сама об этом сказала? – Кублинский был не на шутку удивлён.
– На этот счёт я имею своё мнение, – поджал губы молодой барон.
– Ну, так я его имею не хуже твоего, – воспротивился Алексей вопиющей несправедливости. Ещё третьего дня, будучи уволенным из казармы, он имел с Софьей интимное свидание. Она позволяла ему всё.
– Лёшенька, – обжигал шею шёпот девичьих губ. – Любимый. Я вся твоя.
И так бы оно и было, если бы не моральные принципы и врождённая порядочность молодого
– Хочу вам заметить, господин Кублинский, – перешёл на официоз старый товарищ, – вчера я сделал предложение Софье Андреевне, и она дала согласие.
Алексей не верил своим ушам.
– Да мы с ней третьего дня…, – начал он и осёкся.
– Что вы с ней? – лицо Фонберн медленно наливалось кровью. – Уж не желаешь ли ты сказать, что ты и Софья…
А Кублинский понял всё и горько улыбнулся. Ну конечно же, в Павловском вскоре выпуск молодых офицеров. И если бы на том свидании он предложил девушке руку первым, то был бы на месте Сергея.
– Не смейте улыбаться, господин Кублинский, – принял усмешку Алексея на свой счёт барон. – Вы подлец!
– Возьмите свои слова обратно! – вспылил и Кублинский. – Вы прекрасно знаете, что сие высказывание ко мне не относится.
Но Фонберн закусил удила.
– Извинитесь за вашу гадкую усмешку! – требовал он.
– Да пошёл ты! – не выдержал Алексей и перешёл на свой родной казачий фольклор.
– Я требую сатисфакции! – заявил Сергей.
– Как вам будет угодно, господин барон, – пожал плечами Кублинский. – Любым оружием, в любом месте, в любое время.
Дуэль состоялась после вручения офицерских эполетов. Фонберн был ранен, а Кублинский вместо блестящей карьеры в Санкт-Петербурге в гвардии был отправлен в службу корнетом Приморского драгунского полка. Выезжать следовало незамедлительно.
Квартировал полк под Владивостоком в селении Новокиевское (Краскино, Хасанский район). Граница была рядом.
«Зато скучать не придётся», – тоскливо подумал новоиспечённый офицер, оглядывая убогие сельские достопримечательности.
Скучать действительно не пришлось. В конце июня полк подняли по тревоге.
– Господа офицеры! – обратился к подчинённым командир полка. – В Китае восстание ихэтуаней (Боксёрское). Нашему полку оказана честь отстоять интересы Российской империи за её границами. На подавление мятежа назначены четыре эскадрона.
«А всё-таки не зря всё происходит в этом мире», – подумал Алексей засыпая. – И дуэль та глупая вела меня к некой высшей цели, нежели служба в гвардии.
В анатомическом театре Морского госпиталя стоял полумрак и тишина. Специфический запах заведения наводил на грустные мысли о тщетности земного бытия. А вышедший из боковушки прозектор был тем судьёй, который своим остро заточенным хирургическим ножом подводил черту под этой самой тщетностью.
– Доброе утро, господин ротмистр, – поприветствовал он молодого офицера. – Что-то давненько вас не было.
– Случай не представлялся Порфирий Семёнович, – пожал плечами Алексей.
– А нынче, следует полагать, представился?
– Выходит, что так, господин доктор, – согласился Алексей и, полагая что обмен любезностями окончен, спросил: – К вам с Амурского залива доставлен труп неизвестного. Вы его анатомировали?
– Как же-с, как же-с, – оживился прозектор. – Вчера закончил. Значит, вы станете дело вести?