Золото Соломона
Шрифт:
— Духовную сторону вполне уравновешивают, если не перевешивают те, кто собирается в молитвенных домах, где не надо арендовать скамью. Посему исключим церковные счёты из рассмотрения. Что до денег, сознаюсь, богатство сельской Англии действительно превзошло мои ожидания. Однако оно ничто в сравнении с богатством Сити.
И снова, как по заказу, иллюстрация была сразу за окнами кареты. Слева уходила на север Гринлейн, ныряя в ложбины и взбираясь на пригорки среди парков, садов и ферм. Справа тянулся застроенный участок, возникший двадцать лет назад в воображении Стерлинга [2] , — Сохо-сквер. Указав сначала налево, затем
2
Стерлинг Уотерхауз (1630-1703), старший единокровный брат Даниеля, застройщик, в последние годы жизни — граф Уиллсденский.
— Ибо деревня черпает богатство из конечного ресурса: овец, едящих траву. Сити богатеет на заморской торговле, которая постоянно растёт. Её ресурсы, можно сказать, неисчерпаемы.
— Ах, доктор Уотерхауз, я рад, что Провидение дало мне случай просветить вас на сей счёт, пока вы не оконфузились прилюдно, высказывая взгляд, утративший справедливость за время вашего отсутствия. Смотрите, мы на Тотнем-корт-роуд, здесь начинается самая оживлённая часть города. — Мистер Тредер постучал в потолок кареты и крикнул через окно кучеру: — На Хай-стрит меняют мостовую, бери левей по Грейт-Рассел-стрит на Хай-Холборн!
— Напротив, мистер Тредер. Мне известно, что тори создали свой банк в противовес Английскому банку вигов. Однако капитал Английского банка — акции Ост-Индской компании. Обеспечение Земельного банка тори — попросту земля. Торговля с Ост-Индией ширится год от года. Земля не увеличится, если только, в подражание голландцам, не создавать её самим.
— Вот тут-то я и должен вас поправить, доктор Уотерхауз. Земельный банк — нелепый пережиток по той самой причине, которую вы назвали. Однако это никоим образом не означает, что Английский банк владеет монополией. Напротив. При всём уважении к ретивым, хоть и заблудшим, членам Альянса, здоровье их Банка столь же шатко, сколь и здоровье королевы. Война, которой мы недавно положили конец, была навязана королеве парламентом, где тогда заправляли виги, опьянённые мечтой о чужих землях. Они получали деньги, увеличивая налоги на жителей сельской Англии (я знаю, что говорю, эти люди — мои друзья!), и финансировали армию герцога Мальборо посредством займов, обслуживаемых в Сити, к большой выгоде банкиров-вигов и золотых дел мастеров. О, это было очень доходное дело, доктор Уотерхауз, и, по словам милорда Равенскара, очень прибыльное для Английского банка, что, если вы ему поверили, отчасти извиняет ваши взгляды. Вот, кстати, его дом, — заметил мистер Тредер, глядя на роскошное барочное строение к северу от Грейт-Рассел-стрит. — Невыразимо вульгарный, квинтэссенция нуворишества…
— Я архитектор, — кротко заметил Даниель.
— Первоначального здания, — сказал мистер Тредер после самой недолгой заминки, — изящного, как игрушка. Жаль, что его так испортили после вашего отъезда. Вы знакомы и с Золотыми и с Серебряными Комстоками! Потрясающе! Милорд Равенскар теперь не может позволить себе лучшее и, как вы видите, восполняет пышностью и объёмом недостаток вкуса и качества. Его сожительнице, кажется, нравится.
— Хм.
— Вы знаете, кто сожительница милорда Равенскара?
— Представления не имею. В пору нашего знакомства он менял потаскух раз в неделю. Кто теперешняя?
— Племянница сэра Исаака.
Даниелю стало так горько, что он сказал первое пришедшее в голову:
— Здесь мы когда-то жили.
Он кивнул в сторону Уотерхауз-сквер и сдвинулся вперёд, чтобы увидеть дом, выстроенный его братом Релеем на месте того, в котором взорвали Дрейка. Таким образом, его колени
— Вы что-то говорили о банках? — спросил Даниель в безнадёжной попытке вычистить из головы образ Роджера Комстока, тычущего свой поганый хер в племянницу Исаака.
— В последние годы всё обернулось очень плохо, очень плохо для вигов! — отвечал мистер Тредер, радуясь случаю поговорить о несчастьях Альянса. — Банкротство вынудило Англию просить мира, не добившись главной цели войны. Немудрено, что Мальборо с позором бежал из страны!
— И всё же мне не верится, что торговля с Ост-Индией может надолго заглохнуть.
Мистер Тредер подался вперёд, готовый ответить, но тут кучер обратился к нему с вопросом:
— Мистер Уотерхауз, если вы любезно назовёте место, куда вас следует доставить, я почту за честь выполнить ваше пожелание. Мы приближаемся к Холборнскому мосту, ворота и стена Сити уже видны, и вам надо решать сейчас, если только вы не хотите ехать со мною на Чендж-элли.
— Очень великодушно с вашей стороны, мистер Тредер. Я остановлюсь в Королевском обществе.
— Хорошо, сударь! — крикнул кучер, отлично слышавший все разговоры в карете, когда это требовалось. Он перенёс внимание на лошадей и тут же обратился к ним на совсем другом языке.
— Жаль, что Королевское общество переехало из Грешем-колледжа, — заметил мистер Тредер.
— Деликатность ваших выражений, сэр, не перестаёт меня изумлять, — вздохнул Даниель. Королевское общество пытались выкинуть из старого здания с тех самых пор, как в 1703 году скончался Роберт Гук, долгие годы отстаивавший право аренды с обычным своим остервенелым упорством. Без Гука можно было только оттягивать неизбежное, и четыре года назад Общество перебралось в окрестности Флит-стрит. — Те из нас, кто имел глупость вложиться в строительство нового здания, употребляют слова покрепче, чем просто «жаль».
— Кстати, раз уж вы заговорили о вложениях. Я как раз хотел сказать, что если бы мы везли вас в Грешем-колледж, то проехали бы мимо здания на Треднидл и Бишопсгейт, которое можно по справедливости назвать новым чудом света.
— Неужто это ваша контора?
Мистер Тредер вежливо хохотнул. Тут карета замедлила ход и накренилась назад, так что Даниель навис над своим спутником. Они ехали в гору. Взгляд мистера Тредера метнулся от левого окна к правому и остановился на кладбище святого Андрея; серые надгробия таяли в ранних сумерках до нелепости короткого зимнего дня. Даниель, который даже при ярком солнечном свете с трудом узнал бы изменившийся Лондон, только сейчас понял, что они по-прежнему едут на восток по Хай-Холборн и миновали уже два поворота к Флит-стрит — Ченсери и Феттер-лейн. За церковью святого Андрея можно было свернуть на Шулейн, но карета проехала и её. Они приближались к тому месту, где Холборн перемахивает Флитскую канаву, словно сельский джентльмен — навозную кучку.
Мистер Тредер постучал в потолок.
— Королевское общество больше не в Грешем-колледже! — крикнул он. — Оно переехало в окрестности Флит-стрит…
— В Крейн-корт, — сказал Даниель. — Возле Феттер-лейн, если меня не обманули.
Кучер что-то пробормотал вполголоса, как будто совестился произнести это вслух.
— Доктор Уотерхауз, будете ли вы оскорблены, испуганы или иным образом смущены, если мы поедем по Флит?
— Отнюдь, если только вы не предлагаете отправиться в лодке.