Золотой берег
Шрифт:
Мне следовало приглядывать за ней еще с апреля. Вероятно, Манкузо намекал именно на это.
— Она сильная женщина, — сказал я.
— Ну и хорошо, — закончил он разговор на эту тему.
Мы еще немного поболтали о том о сем, двигаясь навстречу восходящему солнцу. Надо отдать ему должное, он не пытался, пользуясь случаем, выудить из меня нужную ему информацию. В благодарность за это я не стал донимать его разговорами о Феррагамо.
Вероятно, темы, на которые мы говорили, были не слишком занимательные: я не заметил, как уснул, и проснулся только тогда, когда мы подъехали к воротам Стенхоп Холла и Манкузо ткнул
— Наши люди будут присматривать за вашим участком, — пообещал Манкузо. — Мы же все равно здесь работаем.
— Прекрасно.
— Рисунок заберете? Похоже, это ваш портрет.
— Оставьте его себе. — Шатаясь, я побрел к двери, открыл ее и ввалился в дом. На лестнице, ведущей на второй этаж, я начал сбрасывать с себя свои окровавленные одежды, оставляя их прямо на ступеньках: пусть теперь с ними разбирается леди Стенхоп. В ванную комнату я вошел уже совершенно голым (если не считать кольца Йельского университета). Сразу залез в ванну и включил душ. Мадонна, ну и паршивая же выдалась ночь.
Затем я доплелся до своей комнатушки и упал на кровать. Я неподвижно лежал, уставившись в потолок, а в это время утреннее солнце заливало комнату золотистым светом. Внизу раздались шаги Сюзанны, я услышал, как она поднимается по лестнице. Судя по звукам, она подбирала мои разбросанные вещи.
Через несколько минут в дверь постучали.
— Войдите, — произнес я.
На пороге появилась Сюзанна — в руках у нее был стакан апельсинового сока.
— Выпей, — предложила она, подойдя ко мне.
Я взял у нее сок и выпил его, хотя меня и так мучила изжога от кофе.
— Полицейский, который подвозил меня до дому, сказал, что ты счастливчик, — поделилась Сюзанна.
— Просто я попал в полосу везения. Завтра займусь затяжными прыжками с парашютом.
— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. — Она покачала головой и добавила: — Мне тоже повезло: ты вернулся домой.
Я ничего не ответил. Сюзанна продолжала молча стоять рядом со мной.
— Он умер? — наконец спросила она.
— Нет. Но состояние критическое.
Она кивнула.
— Как тебе все это нравится? — поинтересовался я.
— Не знаю, — ответила она. — Возможно, ты поступил правильно.
— Время покажет, — вздохнул я. — Я страшно устал.
— Конечно, тебе надо поспать. Ты больше ничего не хочешь?
— Нет, спасибо.
— Отдохни хорошенько. — Она вышла и закрыла за собой дверь.
Пока я лежал, глядя в потолок, меня неотвязно преследовала мысль о том, что поступил-то я, может, и правильно, но уж очень невпопад. Разумеется, человек должен по возможности спасать жизнь умирающего. Но мой разум твердил, что мир облегченно вздохнул бы, избавившись от Фрэнка Белларозы. Особенно та его часть, где жил я сам.
Но я все-таки спас ему жизнь и пытался убедить себя, что сделал это сознательно, потому что так было надо. Однако на самом деле, я сделал это для того, чтобы он познал страдание, я жаждал видеть его униженным, убедившимся, что в него стреляли его собственные люди. Я хотел, чтобы он предстал перед судом общества, а не пал жертвой суда всякого сброда, который не имеет никакого законного и морального права лишать жизни кого бы то ни было, в том числе и кого-то из своих рядов.
Кроме того, он действительно был моим должником.
Но, проговаривая самому себе всю эту правду, я все-таки не мог не признать, что по-прежнему люблю этого человека. Мы же с ним понравились друг другу с самой первой встречи. И, если в эти минуты Фрэнк Беллароза находился в сознании, он наверняка думал о том, что ему повезло: с ним рядом оказался отличный мужик, который спас его от смерти. Mamma mia, по этому поводу надо обязательно устроить праздник и заказать на дом большую пиццу.
Хочу сказать, что попытки одновременно очистить свою голову от мыслей и в то же время помириться со своей совестью очень изматывают. Поэтому я переключился на фантазии, связанные с Линдой — художницей из полиции, и на этом заснул.
Глава 35
Этот крепкий сукин сын выжил, конечно же, в первую очередь благодаря моим навыкам первой медицинской помощи, которые я усвоил, будучи скаутом и в армии. Пресса много шумела по поводу моей роли в спасении жизни Фрэнка Белларозы — один из этих наглых фоторепортеров даже поместил мой снимок с надписью во всю страницу: «А ВЫ БЫ СТАЛИ СПАСАТЬ ЖИЗНЬ УМИРАЮЩЕГО ГЛАВАРЯ МАФИИ?» Опрос дал следующие результаты. Все шесть человек, ответы которых были помещены в газете, заявили, что «да», они бы сделали это, исходя из гуманности, христианских принципов и так далее. Вероятно, Салли Да-Да, если бы ему задали подобный вопрос, ответил бы несколько иначе. Я подозреваю, что после этого случая он был очень зол на меня.
Наступила середина октября, если точнее, был День Колумба, и, вероятно, это каким-то образом повлияло на мое решение навестить мистера Фрэнка Белларозу, который уже две недели как выписался из больницы и теперь долечивался у себя дома, в «Альгамбре».
Мы не виделись и не разговаривали с ним со времени того злополучного ужина «У Джулио», я даже ни разу не послал ему записку или цветы. Это он, кстати, должен был посылать мне цветы. Но я все время следил за сообщениями о состоянии его здоровья. Я несколько раз завтракал на Манхэттене в компании с Дженни Альварес, и она снабжала меня самыми свежими новостями из жизни мафии. Последняя из новостей заключалась в следующем: в отличие от других неудачных попыток убрать боссов мафии, при которых этот босс выживает и получает как бы отсрочку смертного приговора в обмен на признание лояльности новым боссам, смертный приговор в отношении Фрэнка Епископа Белларозы до сих пор оставался в силе.
Кстати, мои отношения с миссис Альварес перешли на уровень духовного и интеллектуального общения. Проще говоря, мы больше не трахались. Да, все-таки странная штука жизнь.
Итак, в тот мягкий осенний день, в праздник Колумба, я шел по заднему двору «Альгамбры» и рядом со статуей Девы Марии был остановлен двумя вооруженными винтовками М-16 мужчинами в синих плащах со значками ФБР. Я представился, они попросили меня предъявить документы, хотя было видно, что эти люди знали меня в лицо. Я достал свое водительское удостоверение, один из охранников связался по радио с домом. Судя по разговору, который я слышал, охрана в доме пошла выяснить у дона Белларозы, хочет ли он меня принять. Вероятно, Фрэнк дал согласие, так как один из фэбээровцев сказал, что он должен меня обыскать. После этой процедуры я был препровожден к дому.