Золотой грех
Шрифт:
— Ты к чему это, Вячеслав Андреевич?
— Ты слушай. А по нашему ведомству всегда проходят кое-какие личности, кто в бегах находится, кто… ну, в общем, заинтересовались мои парни, нажали на участкового, он и отдал экспертам клок шерсти и щепку от забора со следами крови.
— Ну, — поторопил майора Борисов. — Не можешь без мхатовских пауз!
Майор засмеялся в трубке, довольный произведенным эффектом.
— Так вот, я получил результаты исследования. Волосы и кровь человеческие.
— Я и не сомневался.
— Зато я засомневался. Человек прячется
— Какие такие?
— Относительно толстые волосы, жесткие, черные. Видишь ли, форма волосяных фолликулов отличается у людей с различными этническими корням, то есть зависит от расового происхождения. Так вот, у азиатских народов и европеоидов волосяные фолликулы прямые, а у негроидов они выгнутые, что способствует как раз росту курчавых и волнистых волос.
— Так там прячется негр, что ли?
— Смешно! — хмыкнул Коваль. — Нет, конечно. Но человек, у которого есть в наследственности что-то от народов Африки. Главное, что это не блондинчик и не рыжий, а человек с характерными доминантными признаками в волосяном покрове. Вопрос, а прятался ли он? Я дал участковому задание осмотреться в своих деревнях и посмотреть, а не подпадают ли волосы кого-то из местных жителей под это описание.
Глава 9
Давыдов сразу согласился, когда Шаповалов предложил приехать к нему домой вечером. В восемь часов Шаповалов вошел в квартиру и первым делом отметил, что олигарх выглядит не лучшим образом. Он осунулся, под глазами темные круги, и даже плечи Давыдова как-то опустились. Но голос оставался тем же: крепкий, сочный, с властными интонациям.
— Проходите, — предложил Давыдов и первым прошел в просторную гостиную.
Они сели в кресла возле биокамина, и Шаповалов сразу приступил к делу.
— Видите ли, Борис Михайлович, ограбление вашей квартиры, на наш взгляд, связано напрямую с вашими остальными проблемами в бизнесе.
— У меня нет проблем в бизнесе, — тут же парировал Давыдов. — Кроме обычных рутинных вопросов и сложностей, которые приходится преодолевать в каждом деле, когда на тебя работают тысячи людей, когда месячный оборот твоего производства исчисляется миллионами.
— И тем не менее, — продолжил настаивать Шаповалов, — мы полагаем, что украденное у вас из квартиры на сумму чуть больше трехсот тысяч рублей — это кража попутная или, если хотите, прикрытие. Но что-то у вас пропало еще. Ценное для вас и для тех, кто послал воров в вашу квартиру. Вспомните, пожалуйста, еще раз. Не было ли у вас чего-то такого. Может, интересные или ценные самородки, может, что-то памятное, может, что-то компрометирующее вас или кого-то другого. Может быть, какие-то документы, о наличии которых вы просто забыли в суматохе этих…
— Твою мать! — Давыдов хлопнул себя по лбу ладонью с такой силой, что потом принялся этот лоб тереть с сокрушенным видом. — Как же я забыл! Ведь точно же… Как с самого начала не придал особого значения, так и… Сейчас… — Давыдов встал, а потом махнул рукой, — пойдемте со мной. Вместе посмотрим сразу уж…
Шаповалов не стал задавать уточняющих вопросов, мысленно боясь спугнуть проклюнувшуюся удачу. Может, Давыдов в самом деле вспомнил о чем-то стоящем, что прольет свет на всю эту туманную историю. Он зашел следом за Давыдовым в его кабинет, подождал, пока тот откроет сейф и начнет выкладывать их него различные папки.
— Это все сертификаты, доверенности, — говорил Давыдов, — ценные бумаги я храню в банке в ячейке, а здесь… так, это не то… А та папка была обычная дешевая синяя. Я это хорошо помню. Все! Нет ее!
— О чем речь? — спокойно спросил Шаповалов.
— Папка, — с усмешкой заявил Давыдов и обессиленно опустился в кресло у рабочего стола. — Было это с месяц назад примерно. Перед самым отъездом в Москву меня разыскал один геолог из местных. Он как-то до этого мне еще заикался по поводу золотоносного поля, я всерьез его слова не принял. Думал, что это обычные дела, что он из меня деньги сосать пробует. Знаете ведь, как вьются возле богатых всякие умники и мелкие дельцы.
— Не знаю, — покачал головой Шаповалов.
— Вьются, вьются, — заверил Давыдов. — У меня же своя служба геологоразведки, у меня главный технолог грамотный. Вот и не послушал. А потом, когда я уезжал, он меня в аэропорту нашел и папку сует…
— А о чем речь, чего он хотел от вас, Борис Михайлович?
— А я не сказал? Он, видите ли, считает заключение местной геологоразведки неправильным, ошибочным или обманным. Мне, дескать, суют липу, подтасовку. А по его мнению, золотоносное поле имеет продолжение. И содержание в породе золота там выше. Он много лет там работал и изучал образцы.
— Так он не ошибался или чушь предлагал вам?
— В том-то и дело, что я так и не удосужился посмотреть его материалы или отдать специалистам. Как бросил в сейф, так и забыл. А он или обиделся, или не знал, что я недавно приезжал. Так и не подошел ко мне во время последнего приезда. Вот я и не вспомнил о его папке.
— Может, она не в сейфе, а в столе, или вы ее где-то в другом месте в квартире оставили? — предположил Шаповалов, хотя понимал, что при таком идеальном порядке, какой царил в квартире Давыдова, там просто не могут лежать не на своих местах вещи или документы.
— Нет, в сейфе она лежала, — задумчиво ответил Давыдов. — Это что же, прав он был? Тогда получается, что кто-то надеется, что я брошу район, перенесу прииск на другое место, а он потом предъявит документы и начнет разрабатывать то, что я бросил. Вообще-то я не совсем вам точно сказал, дела на приисках идут не так уж и хорошо. Истощается поле. Двух участков еще лет на десять хватит, но содержание постепенно падает, себестоимость увеличивается. А вот на третьем совсем плохо, там у меня шахтная разработка ведется.