Золотой империал
Шрифт:
— Пошел ты, Георгий, знаешь куда?.. К еврейской матери! — Александров досадливо сбросил с плеча его руку, продолжая сверять обе монеты. — Скажи лучше, что это за денежки такие занятные...
Конькевич заметно оживился, почувствовав, что призрак камеры, замаячивший было перед его глазами во всей красе, правда, навеянной «самиздатом», отступает. За пристрастие к сей литературе Николай его нередко бранил, хотя в его прямые обязанности охота на диссидентов не входила. Жорка сгреб со стола вторую монету и лупу и начал совать все это под нос капитану.
— Да не знаю я, что это за монета!
Он сбегал к тайнику и для верности сунул в руки Александрову еще одну золотую монету, тоже десять рублей, тоже Николая II, но уже несколько потертую — 1911 года выпуска.
— Сравни, сравни! Видишь — бороды нет, да и не похож совсем.
— Да видел я все это... — слабо сопротивлялся Николай, и без лупы уже видевший «двенадцать различий».
— Смотри еще, на реверсе, видишь — дата?
— И дату я разглядел. Моя еще свежее — девяносто четвертого...
— И орел еще... Смотри — на крыльях-то, не восемь, а двенадцать гербов!..
Александров с трудом отпихнул от себя Жорку, сжимавшего антикварную лупу, и, встряхнув его за плечи, заорал:
— Что это за монеты?!!
Конькевич враз как-то сник, будто детский шарик, из которого разом выпустили воздух:
— Не знаю я, понимаешь...
— Фальшивка, что ли?
— Нет, настоящее золото. Девятисотой пробы, я проверял, есть у меня кое-какие методики... Гурт тот же, хорошего машинного оформления, стиль штемпелей... Да и смысла нет никакого другой портрет чеканить, понимаешь?
— А я вот читал где-то, не помню где, что в какой-то африканской стране фальшивомонетчик один шизанутый деньги печатал со своей физиономией. Может...
— Нет, тут явно не то. Смотри, какая проработка, исполнение. От подлинника не отличишь, да и в обращении они обе были. Вот забоины, царапины, потертости, «bag marks», ну... насечки такие, крохотные, от других монет в банковском мешке... Это реальные монеты, ходовые, не для коллекционеров. И еще...
Дверь в кухню немного приоткрылась, и в образовавшуюся щелку просунулась симпатичная девичья мордашка:
— Жорик, ты с кем тут ссоришься?.. Ой! Кто это?..
— Знакомься, Коля, это Валентина. Валя, это Николай. А теперь исчезни, мы сейчас.
Надув губки, симпатичная Валентина исчезла. Жорка снова вернулся к столу:
— Смотри, на крыльях орла двенадцать гербов! Если это подделка или имитация, можно было бы ожидать, что гербов будет меньше, ведь это такая мелочь, меньше миллиметра каждый. Тем более восемь-то гербов из двенадцати в точности соответствуют оригиналу, то есть монете одиннадцатого года, лишь некоторые на других местах расположены, а четыре — совсем другие.
Наклонившись над протянутой лупой, Николай ясно разглядел миниатюрные гербовые щитки на крыльях орла, на которые сперва совсем не обратил внимания. Сравнив с десятирублевой монетой 1911 года, он отметил, что появились щитки с орлами, одним двуглавым и двумя одноглавыми — темным и светлым, а главное — один с полумесяцем и крохотной звездочкой.
— А дата?
— Дата как раз не доказательство. Многие страны чеканят старые монеты с новыми датами для тех обывателей, кто боится инфляции и хранит свои средства в драгоценных металлах. В Турции, например. Или возьмем Австрию — там все еще чеканят имперские монеты с портретом Франца-Иосифа и новыми датами. Да и у нас еще недавно чеканили золотой червонец с шадровским сеятелем образца тысяча девятьсот двадцать третьего года. Правда, и на нем дата была новая...
— Значит, ты хочешь сказать, что кто-то где-то чеканит монету в подражание николаевскому червонцу, но с новой датой и своим портретом...
— Не ври! Это ты говоришь про портрет. Я такого, помнится, не говорил. Фиг его знает, чей это портрет с именем и титулом твоего тезки. Меня лично больше орел беспокоит. Кстати, Коля, эта монета называется империал, а не червонец. Стыд тебе и срам! Для человека, хоть немного искушенного в нумизматике, это должно быть аксиомой...
Вдруг Александров вспомнил нечто важное:
— Слушай, а у тебя она откуда взялась? Жорка снова съежился, как проколотый шарик:
— Ефим Абрамович дал... покойный... определить... — еле слышно пролепетал он.
— Пасечник? Когда это?
— За неделю до смерти... Ну, до того, как его... Дверь снова приоткрылась. Но личико просунуться не успело.
— Исчезни! — гаркнул уже капитан. В коридоре пискнули, шарахнулись, что-то загрохотало.
— Велосипед уронила, дура, — обреченно вздохнул Конькевич.
2
Петр Андреевич сидел, протянув руки к огню, возле некого подобия очага, сооруженного им из какого-то старого ржавья, найденного неподалеку, так, чтобы огня не было видно снаружи. Толку от очага было мало — ночь сегодня выдалась морозная...
Этот полуразрушенный дом на одной из окраинных улиц городка отыскался далеко не сразу. До того как наткнуться на почти роскошное убежище, Чебрикову несколько ночей пришлось провести, ежеминутно рискуя нарваться на местных блюстителей закона, в каких-то подъездах, практически неосвещенных, холодных, со стенами, изрисованными странного содержания граффити и псевдоматематическими формулами типа «ХУ...», к тому же весьма дурно пахнущих, если не сказать больше... — Более того, пару раз он вообще ночевал в лесу, забравшись на дерево! Какая-то дикая смесь Майн Рида и Луи Буссенара пополам с Фенимором Купером! Однако если здесь такие подъезды, то кто может гарантировать, что по лесу, подступающему чуть ли не к самому городу, не шастают стаи голодных волков, жаждущих крови несчастного путника?..
Ротмистр Чебриков, несмотря на глухую тоску, уже привычную, улыбнулся, представив себе стаю голодных облезлых волков, приплясывающих в нетерпении под деревом, на котором держится из последних сил замерзающий путешественник. Подобную картинку — гравюру Постава Доре к старинному изданию «Приключений барона Мюнхгаузена» — он разглядывал лет этак в пять или шесть, сидя на коленях дедушки Алексея Львовича...
Улыбайся не улыбайся, тоскуй не тоскуй, а положение, в котором граф нежданно-негаданно очутился, оптимистических чувств не вызывало. Более того, было оно до безобразия запутанным и фантастически неправдоподобным. То есть, конечно, наоборот, было оно кошмарно правдоподобным, но совершенно фантастическим...