Золотой ключ, или Похождения Буратины. Часть 3. Безумный Пьеро
Шрифт:
– Вы хотите взять Глаз… – он не договорил.
ЛИС рассмеялся.
– Именно. Ему он не особо нужен, а мне пригодится.
– Насколько мне известно, – сказал Когтевран, – пересадить Глаз невозможно.
– А мы всё-таки попробуем, – Лис неожиданно подмигнул. – Я постараюсь заинтересовать вас в положительном результате. Способов много. Но в целом всё довольно просто. Если Глаз заработает, вы лично и ваш Институт будете как сыр в масле кататься. А если что пойдёт не так – всем вам пиздец. Уже без “как”, – добавил он в рифму.
Фингал почувствовал, что Лавр Исаевич не шутит вот ни на такусенькую
– Кстати об этом, – продолжал Лис, развалясь на канапе и поглаживая себя по белому шерстяному пузу. – Пока то да сё, вы, уважаемый, – он подчеркнул голосом это внезапное “вы” – будете моим гостем. Не беспокойтесь, проведёте время с комфортом. Вы даже будете руководить Институтом. Удалённо, да. Ничего страшного, обвыкнетесь… В общем, готовьтесь. Подтяните специалистов, привезите сюда оборудование. А я пока займусь поисками нашего донора. Он не мог уплыть далеко. Он где-то здесь. И мы его найдём.
Слуцкис дёрнул за свисающий с потолка витой шнур. Где-то зазвенел колокольчик.
– Сейчас придут мои ребята и отведут в ваши комнаты. Они же вам будут прислуживать. Ничего, что это ёжики? Вы не беспокойтесь, они дисциплинированные. Без приказа и не пикнут.
Филин совсем опечалился. Он-то отлично знал, что ежи испытывают к филинам особые чувства. Договориться с ними было нереально.
"Завёл меня всё-таки бурбулис в блудняк” – подумал Когтевран. С полным на то основанием.
Арлекин показывает, на что способен
Маленький педрилка не сразу согласился идти на пробы. Ему было лениво.
Хомячку пришлось потрудиться, чтобы уломать своего дролечку. Уламывать пришлось долго, у хомячка даже язык устал, что с ним случалось не часто. Но в конце концов он всё-таки склонил Арле заглянуть в ДК имени Зуева. Буквально на пару минут.
Раньше маленький педрилка в этом месте не был. Сперва ему там не понравилось. Зал показался слишком большим, сцена – голой и неприветливой. У Карабаса всё было разукрашено лентами и дюралайтом, а тут была пустота, много света и два стульчика. На одном сидел какой-то лемур в парике с набелёнными щеками, на втором – режиссёр. В первых рядах партера устроилась комиссия. Актёры толпились возле прохода, ожидая своей очереди.
Режиссёра Арлекин сразу узнал. Это был тот самый старичок-аллигатор, что подсаживался к нему в “Ажитации”. Многие артисты ему были тоже знакомы – по тому же случаю. Педрилка почувствовал себя среди своих. И приободрился.
– Я рождена в водной пучине, – бубнил лемур, – мне тяжек воздух земли… – похоже, он изображал девочку.
– Не верю! – кричал крокодил. – Ты страдаешь или что? Тебе воздух земли тяжек или где?
– Я рождена-а в водной пучи-ине, – лемур откровенно зевнул. – Мне тяяяжек воздух…
– О Дочь, какой беспомощный лепет, какая потетень, – застонал крокодил. – Пошёл отсюда, пиздоголовый. Следующий!
– А чего? Чего я? Нормально читал… – залупился претендент на роль.
– Этот юноша чужд искусству, – заявил кто-то их первого ряда голосом гордым и презрительным. – Я даже не удивлюсь, если он окажется натуралом. Гоните его в шею!
Арлекин повернулся и увидел в середине первого ряда странное малоформатное существо, напоминающее помесь долгоносика
– Я. Рождена. В водной. Пучине, – снова начал лемур, на этот раз делая пафосные промежутки между словами.
– Да блядь грубятина какая-то! – завопил помреж.
Арлекину вся эта мудянка надоела.
Не особо думая о производимом впечатлении, он поднялся на сцену, подошёл к лемурёнку и с удовольствием хлестнул его по роже раскрытой ладонью. Головёнка лемурёныша мотнулась. Арле добавил вторую пощёчину, по напудренным щекам лемура покатились слёзы – крупные, натуральные, качественные слёзы.
– С-с-скобейда, – зловеще зашипел педрилка, – про водную пучину давай нормально! Выебу и высушу!
Лемурёнок растерянно оглянулся, ожидая, наверное, помощи или хотя бы сочувствия. Не дождался: все смотрели на сцену с интересом, но без осуждения.
– Я р-рождена, – начал лемурёнок дрожащим голосом, – в-в-в… в… водной пучине…
– Громче, блядь! – заорал Арлекин и отвесил неудачливому актёришке звонкий подзатыльник.
– Я рождена в водной пучине! – выкрикнул со слезами лемур. – Мне тяжек воздух земли… – тут он разрыдался, потому что Арле больно ущипнул его за шею.
– Вот! Вот! – вскричал крокодил. – То что надо!
Слёзы у лемурёнка тут же высохли. Видимо, ему была очень нужна роль.
– Дальше читать? – спросил он совершенно нормальным голосом.
– Пока нет, – расслабленно сказал крокодил. – Это я ему, – он посмотрел на Арлекина с одобрением. – Давай-ка мы тебя попробуем…
– Если мои глаза мне не изменяют, – снова подало голос эстетское существо, – перед нами артист эмпатетического театра имени Антонена Арто. Очень, очень жаль, что сейчас он закрылся. Я был на всех представлениях. Это восхитительный опыт. Вы бы видели, как уверенно и красиво он издевался над своим напарником! Было бы весьма неразумно упускать такой кадр. Разумеется, это только моё мнение, я всего лишь скромный театрал…
На зелёной морде режиссёра тем временем сменилось несколько выражений – от недовольства до почтительной заинтересованности.
– Ну если вы так говорите… – обратился он к долгоносику-гладиолусу… – Но всё же надо посмотреть.
– Конечно-конечно, смотрите, – великодушно разрешил эстет.
Крокодил тут же устроил Арлекину пробу. Сначала он предложил ему сплясать качучу. Тот не знал, что это такое, но спрашивать не стал, а просто приспустил штаны и пару раз подпрыгнул. Режиссёр сказал, что это больше похоже на тверк, и попросил прочесть басню “Крот и гвоздь”. Пидрилка такой басни не знал – он вообще не любил сложную литературу и особенно стихов. Вместо неё прочёл единственный стишок, который помнил наизусть – “ты какой-то не такой, попу трогаешь рукой”. Крокодил почесал ноздри, цыкнул зубом и высказался в том смысле, что потенциал у Арлекина имеется. В заключение он попросил его сбросить лемурёныша со сцены. Тот, услышав такое, сам вскочил со стула и попытался бежать. Арлекин, вспомнив свои боевые навыки, ухватил его за ухо, тормознул, а потом ловким пинком сбросил его в пустую оркестровую яму. Куда тот и провалился – с грохотом и визгом.