Золотой лев

Конев Андрей Федорович

— Хватит трепаться! — Карабас нагнулся и начал искать на полу свой пистолет. — Зяма! Вышиби ему мозги!

Дядя Гоша понял, что угрозы не возымели действия. Поэтому он не стал дожидаться, когда ему вышибут мозги, а с отчаянным «ура» кинулся на Зяму, и они кубарем покатились по полу.

— Наших бьют! — закричала Тонька, и они с Максом кинулись на помощь дяде Гоше.

Это было очень занимательное зрелище, и Зяме в конце концов пришлось бы очень худо, но Санчо увидел, что Карабас нащупал свой пистолет и уже поднимался с колен.

— Фас, Отелло! —

крикнул он. — Взять его!

Пёс одним прыжком очутился рядом с Карабасом и вцепился ему в руку.

Да… Поистине это была грандиозная битва! Ристалища между рыцарями и пиратами не шли с ней ни в какое сравнение. Стеллаж ходил ходуном. Люди, звери — все они катались по полу, так что не было ни одного свободного места. В сумраке мелькали сжатые кулаки, перекошенные лица, оскаленная пасть Отелло… Шум, крик, рычание… Клочья одежды, чей-то башмак, белая тряпка… Стоп!

Санчо выхватил из свалки некогда бело-оранжевое, а теперь серо-буро-малиновое знамя Золотого Льва и спрятал за пазуху. Несколько мгновений он торжествовал, что честь рыцарского Ордена восстановлена, и не обращал внимания на кровопролитие. А между тем битва разгоралась, словно пламя. Нужно было срочно остановить бойню!

Пистолет! Санчо сразу вышел из оцепенения! Он видел, как оружие выпало из руки Карабаса и упало рядом со стеллажом. Санчо бочком, вдоль стены, двинулся туда.

Пистолета нигде не было. Были миномёты, автоматы, пулемёты, акустические гранаты «Эхо», а пистолета не было. И тогда Санчо схватил прямоугольную коробочку акустической гранаты, наобум защёлкал по кнопкам…

Маленький циферблат зажёгся, и на нём появилась цифра «10.00». А потом десятка превратилась в девятку, а секунды запрыгали как сумасшедшие: девять пятьдесят девять, девять пятьдесят восемь, девять пятьдесят семь…

— Стойте! — изо всех сил заорал Санчо. — Остановитесь! Отелло, фу! Послушайте! Сейчас шарахнет, и кое-кому придётся менять штаны!

Он вытянул перед собой гранату, чтобы все увидели, как стремительно мелькают цифры на светящемся табло. А когда все замерли, он размахнулся и зашвырнул гранату на самую верхнюю полку стеллажа.

— Мама моя! — ахнул дядя Гоша. — Здесь же полно мин, лимонок, патронов!.. Настоящий пороховой погреб, а эта граната, как спичка…

— Сейчас так рванёт, что одними штанами не отделаешься! — подтвердил Карабас. — И всего девять минут… Зяма! Уносим ноги!

Бандиты пулей выскочили в коридор и помчались к лестничному пролёту.

— Максим, Антонина! — Лейтенант вскочил на ноги. — Санчо, давай руку! — Дядя Гоша бросился к двери. — Быстрее за мной! Бегите так, как никогда ещё не бегали! И не отставайте! Я знаю короткий путь наверх.

Удивительное дело! Иногда день тянется как вечность и солнце висит неподвижно, даже не думая опускаться за горизонт, а между делениями минутной стрелки пролегает целая жизнь. А потом пытаешься вспомнить этот день и не можешь, потому что в памяти ничего не осталось. А иногда день летит, как дикая кобылица, — и остановиться нельзя, и выпрыгнуть из седла невозможно. Так и несёшься, отчаянно

цепляясь за уздечку и не ведая, куда тебя вынесет эта сумасшедшая скачка. Зато уж потом есть что вспомнить…

Так думал Санька, когда прихрамывая мчался за дядей Гошей по тёмным коридорам, перескакивал через ступеньки по лестничным пролётам и всё старался не упасть, успеть, не отстать… А потом они добежали до рощицы и упали на траву и судорожно дышали, пытаясь восстановить дыхание. А дядя Гоша смотрел в сторону реки и бормотал:

— Вон они… Возле стрельбища выскочили. Ладно, голубчики… Всё равно не уйдёте. Уж я вас достану. Уж я вас…

А потом глубоко под землёй глухо ухнуло, и Отелло заскулил и начал жаться к ногам Санчо, как испуганный щенок. Земля задрожала, будто какой-то исполинский зверь проснулся и заворочался в своей берлоге. Вот он расправил плечи, вот он поднялся на дыбы… Земля взорвалась. Земля клочьями чёрной пены плеснула в небеса, а следом за ней с рёвом взметнулось пламя.

Горящие деревья, обломки бетонных перекрытий, искорёженные стальные профили вылетели из-под земли, как картечь из жерла пушки. А затем полыхнула такая яркая вспышка, что даже дядя Гоша заслонил глаза. И яростно загудело пламя — густой жирный дым и оранжевые сполохи.

Вершины деревьев над головами рыцарей срезало просвистевшим, как бумеранг, швеллером. А трансформаторную будку, что стояла около командного пункта, накрыл обломок балки. Раскалённые докрасна куски металла, расплавленные брызги пластика, куски бетона с торчащими из них зубьями арматуры заставили подростков уткнуться лицами в землю. Но как можно лежать с закрытыми глазами, когда вокруг творится светопреставление?!

И не обращая внимания на окрики дяди Гоши, рыцари с замиранием сердца следили, как вся огромная масса обломков, поднятых взрывной волной, обрушилась на стоявшие у реки моторные лодки. Огонь добрался до баков с бензином, и лодки начали взлетать на воздух. Огненные взрывы следовали один за другим.

— Вон они! — снова закричал дядя Гоша.

И Санчо увидел бандитов. Они бежали прочь от горящих лодок. Карабаса накрыло пылающими брызгами, и он упал, охваченный пламенем, и катался по песку, а Зяма хлестал по его туше курткой, пытаясь погасить этот огненный ком, и тащил за рукав к воде…

Ещё один взрыв!..

Каменный град обрушился на противоположный берег. Со звоном посыпались стёкла в окнах домов. Зловещие оранжевые языки заплясали на крыше лодочной станции, и треск лопающегося шифера напоминал короткие автоматные очереди.

Электропровода, тянущиеся от столба к боковой стене станции, налились багрянцем и загудели, словно струны контрабаса. Вот они огненными змеями упали на землю, и по дощатому настилу заплясали искры электрических разрядов.

Вспыхнули сложенные на берегу брёвна. Радужные язычки — голубые, нежно-розовые, жёлтые — искрились на фанерных щитах по технике безопасного плавания. Как свечи, плавились кабинки для переодевания, и на их пластиковых стенках разрастались дыры с чёрными пузырящимися краями.