Золотой плен

Свирепые захватчики, разрушающие варвары, сильные и быстрые, преуспевающие в искусстве грабежа и резни — все это можно сказать о викингах. Но также правда и то, что они часто были строителями, поселенцами и мечтателями, которые отдавали больше землям, кои они усыновляли, чем брали. Их династии простираются во времени далеко вперед.

Белый Олаф взял Дублин в свое время, как и было предначертано, относительный мир установился на пять декад на острове, хотя время от времени предпринимались отдельные набеги. Ирландия не освободится от ярма викингов в течение полутора веков со дня свадьбы Норвежского Волка и дочери Аэда Финнлайта, когда Брайан Бору победит

Но даже победа Брайана, которой он не смог насладиться, не могла избавить землю от влияния викингов, так как и после сражения Ситригг управлял Дублином. Слишком много захватчиков, таких как Олаф, соединились с землей, оставив свой след на Эйре [1] . Потомки Олафа живут сегодня по всей этой земле. Его ирландское имя Амхлаобх превратилось в Мак-Аулифф.

И все же он, возможно, осуществил все свои мечты.

Ирландия, 848 г .н.э.

С севера, из холодных и враждебных туманов, пришли его гладкие черные дракары, его «драконовы корабли», с широкими красными и белыми парусами, словно разбушевавшиеся морские змеи, скользя по волнам в поисках изумрудного берега Эйре.

Его люди были отважны, беспощадны, дики. Словно огромные звери, они с воем бросились с кораблей на берег, размахивая мечами, топорами, копьями. Они не чтили христианского Бога, попирали мораль и не испытывали угрызений совести. Но не таков был человек, который вел их, Белый Олаф, норвежский принц, известный повсюду как Повелитель Волков.

Он выделялся из всех: златокудрый, выше своих соплеменников, стройный и мускулистый, он заставлял уважать себя и восхищенно повиноваться. Воспитанный варваром, он сумел подняться выше: он пришел не разрушать эту землю, а создать свое королевство.

С той минуты, как драконов корабль доставил его на ирландский берег, он стал внимательно осматривать землю с ее первозданной красотой. Он уже знал, что пришел, чтобы здесь остаться.

Легенды, которые он ребенком слышал в доме отца, глубоко запали ему в душу. И когда его холодный и упрямый взгляд устремился на раскинувшийся пейзаж, он уже знал, что должен взять эту землю и взрастить ее, как малое дитя. Он не станет осквернять аббатства и монастыри, не заставит монахов быть его учителями, чтобы попытаться как можно лучше понять ирландские писания и ирландскую историю, так трепетно и с таким искусством оберегаемую ими. Он хотел познать этот народ, культуру этих упрямых ирландцев, которых можно захватывать снова и снова, покорять, но никогда нельзя победить. Да, он пришел понять их и, возможно, превзойти других завоевателей.

Он думал обо всем этом, пока изучал берег, твердо стоя на земле. Ирландия должна ему покориться или он будет покорен ею. Он ощущал это всем своим естеством, и это чувство было сладким, как мед. «Я оставлю свой след на этой земле», — решил он, откинув голову с роскошной гривой солнечно-золотистых волос и улыбаясь ясному утреннему небу, тронувшему лазурью его внимательно устремленные ввысь глаза.

Ирландия, да, здесь ждала его судьба. Он жаждал этой земли, мысль об обладании ею вызывала в нем лихорадочное возбуждение, завораживала его, как страстная, соблазнительная женщина.

Его прекрасное лицо оставалось холодным, когда ой повернулся к своим людям, широко улыбаясь:

— Вперед! — крикнул он, перекрывая ветер, подняв меч к небу. — Мы пришли как викинги, а теперь-по коням! На этом богатом зеленом острове мы пустим глубокие корни. Здесь нас ждет королевство.

Последовавшие возгласы были подхвачены ветром.

Так Повелитель Волков пришел в Ирландию.

852 г . н. э.

Из окна Грианана [2] , женского солнечного дворца, Эрин Мак-Аэд пристально смотрела на изящные деревянные постройки и живописные склоны Тары-старинного поместья Ард-Рига — Верховного короля ирландцев. Не так давно закончилось собрание в большой зале, и ее мать вызвал из Грианана отец. С этой минуты Эрин дежурила у окна, она хотела поскорее увидеть родителей. За окном был прекрасный пейзаж. Нежная зеленая трава под лучами солнца становилась похожей на россыпь блестящих изумрудов, немного поодаль маленький серовато-коричневый ручеек принимал темно-синий оттенок, напоминающий сапфиры. Вдоль ручейка прохаживались гуси, на склоне паслись коровы и лошади.

Она нервно закусила нижнюю губу. Даже до нынешнего дня Эрин не могла любоваться этой красотой спокойно. Ее мучали воспоминания. Прошлое отчетливо вставало перед глазами, и как она ни старалась отрешиться от него, закрывая глаза, оставались огонь и кровь, топот коней, похожий на грозовые раскаты.

Туман грозился испортить яркий солнечный день. Эрин помнила все очень ясно, несмотря на то, что прошло уже два года. Она сидела со своей тетей Бриджит Клоннтайрт в саду. Бриджит, милая, добрая Бриджит так весело смеялась. Но потом подняли тревогу, и Бриджит заставила Эрин бежать. Эрин обернулась как раз в тот момент, когда Бриджит глубоко вонзила маленький, с усыпанной жемчугом рукояткой кинжал себе в сердце в страхе перед норвежцами. Потом раздались пронзительные вопли, которые, становясь все сильнее, заглушали жуткий топот норвежских коней, устремленных к их королевству.

Даже сейчас Эрин явственно слышала воинственные крики норвежцев, от которых стыла кровь в жилах, и отчаянный плач обреченных ирландцев. Она помнила дым пожарищ, помнила, как содрогалась земля.

Эрин зажмурилась и заставила себя вернуться к реальности. Она тяжело дышала, все тело дрожало. Ее возбуждение усилилось, когда она вдруг увидела родителей, выходящих из рощицы около ручья. С тех пор как вызвали ее мать Маэве, она сидела, не моргая, глядя на деревья, а ее пальцы теребили нитки, которыми она шила. Через два года после тех страшных событий она старалась вернуться к спокойной размеренной жизни. Она пыталась осознать, что все-таки является принцессой Тары, надеясь убедить родителей, что не вспоминает того ужаса. Но на самом деле ей этого не забыть никогда, никогда!

Она знала, что сегодня короли и принцессы Эйре собрались, чтобы обсудить свою позицию в предстоящем сражении между датчанами и норвежцами. И хотя она ненавидела датчан, она презирала и норвежцев, в особенности одного из них — Белого Олафа. От одной мысли о нем становились влажными ладони, и она вся содрогалась от ярости и отвращения.

Эрин страшно хотелось узнать, какую сторону решили принять ирландские предводители, и она молила Бога, чтобы они сочли датчан меньшим из двух зол.

— Если ты хочешь сделать свою работу хорошо, сестра, — сказала кисло Гвинн, прерывая ее размышления, — стежки должны быть маленькими и аккуратными. Тебе бы следовало оторваться от окна. Принцессе не подобает глазеть в окна с плохо скрываемым любопытством, как какой-нибудь простушке.