Золотой скарабей
Шрифт:
Душой и сердцем Воронок уносился в далекие миры, мечтал о море, о других землях. Не оттого ли некая сила толкнула его в края пугачевские, и попал он тогда к замечательному генералу Александру Ильичу Бибикову. Если бы ему дали ружье, он убил бы наповал того изверга, что послал картечь на солдат, на Бибикова.
…Наконец Андрей поднялся, пнул ногой камень с обрыва, сел на коня и снова помчался, не ведая дороги, куда глаза глядят…
Через некоторое время послушный конь вдруг встал как вкопанный. Андрей упал на землю, его охватила безумная дрема, он уснул – как провалился в пропасть… Открыл глаза – что за чертовщина? Увидел море, но не синее, а белое. Огляделся – и ахнул! Да это ж грибы! Кто-то словно прошептал ему на ухо: собери все эти грибы. Он думал о прошедшем бое, о генерале, но собирал и собирал проклятые грибы. И опять – поле битвы: убитые лошади, оторванные головы, окровавленные тела. В голове его стучало, шумело.
Снова вскочил на коня…
После нескольких часов беспорядочной скачки понял, что заблудился. И лег на землю.
А какая земля! Нет ничего прекраснее покрытой мхом и иголками чистой земли. Она жадно впитывает влагу, можно идти по чуть отсыревшему ковру прошлогодних листьев, осыпающихся иголок от сосен и елей. Взглянул окрест – и тут тоже, один к одному, по четыре-пять да и более – красовались белые грибы. Переложив их в сумку, обернулся, и опять они перед глазами. Он шел и шел, а грибов не становилось меньше. Уже перестал обращать на них внимание, даже пинал ногами… Не хватало еще напороться на пугачевский отряд. Впрочем, он, кажется, бродил по кругу.
Пригляделся: увидел вдали что-то похожее на хутор, а может быть, и на деревню. Нет, там была одна-единственная изба. Подошел ближе. На завалинке сидел древнего вида старик, будто из самых диких времен. Андрей сказал, что заблудился, – как выбраться, не знает. Старик с подозрением всматривался в парня – уж не разведчик ли пугачевский? Не похоже.
– Ты попал в чертово логово, в край ведьмы, Бабы-яги! – проговорил старик. – За что пинал, топтал белые грибы? Жди наказания, а может, и проклятия. Ты Ведьмин круг разрушил, а он заколдован. Так что не найти тебе дороги домой.
– Дедушка, я подарю вам своего коня, гляньте, какой конь! Укажите дорогу, мне надо в Усолье.
– Коня, говоришь?.. Тут у меня лебеденок жил. Царская птица! Сжились мы с ним… Он ногу поранил. Я его кормил, ухаживал. Только до той поры, пока не увидал он стаю таких же птиц… Я говорю ему: «Лети, лети за ними, а то скоро зима, что будешь делать в наших холодах?» А он так грустно смотрит в небо. Отпустил я его. Побродил он вокруг и опять назад вернулся… Дорог тут нетути… Однако прошла неделя – увидал он снова стаю в небе с вечера, а утром я вышел – лебедя-то и нет. Улетела царская птица. Кто ему помог? – неведомо. Думаю, ведьма лесная.
– Дедушка, помоги и мне выбраться отсюда.
– Есть одна штука: ежели найдешь бабку-шаманку – она тебя выведет. Только… пинал грибы ты зря, за это она с тобой поиграет…
– А где ж она живет?
– Где живет, говоришь? А вот иди прямо да прямо не менее часу. Ежели найдешь чудо-юдо, избушку под сосной, да ежели она сама там очутится – стучись и бросайся в ноги.
Это было похоже на сказку, но ничего не поделаешь. Андрей поклонился старику, сделал семь шагов. Обернулся к хутору – а старца и след простыл…
Двинулся Андрей дальше наугад. Сверкали на солнце золотистые стволы сосен, зеленели замшелые ели – и будто какая сила толкала и толкала его вперед.
Оказался возле обрыва. На краю стояла гигантская сосна, а под ней что-то похожее на избушку или, скорее, на землянку. Лисья нора? Волчье логово?.. Обошел землянку, поражаясь неохватности ствола, толщине коры. Пригляделся – и различил корневище дерева-гиганта, а под корневищем то ли землянка, то ли избушка. Стены кореньями скрыты, в одной – дверца маленькая.
Надо бы помолиться, да все молитвы словно улетучились.
Назад дороги нет! Может, тот, что обитает в землянке, и выведет его из уральской тайги.
Постучал – молчание, постучал еще раз – молчание, на третий раз дверца сама открылась, но войти туда высоченному Андрею можно было лишь на карачках. Встал он на коленки и влез внутрь странного сооружения.
Темноту освещали три полена, что горели посередке. Над ними котел закопченный, подозрительный.
Огляделся – со всех сторон спускаются то ли корешки, то ли травы сухие. В глубине виднелось что-то косматое, в спорках и оборках, и из этого месива раздался шамкающий женский голос:
– Говори, зачем явился! Зачем Ведьмин круг нарушил? Я знаю тут каждый гриб, и поганку, и лисичку, каждую травиночку, а ты их топтал, пинал.
Андрей, заикаясь, объяснил: мол, заблудился, мол, сам он из дворовых Строганова, не простой мужик, барон его опекает.
– Барон опекает, говоришь? Так ты, видно, ему сын незаконный, выкидыш, что ли? – И старуха захохотала.
– Не знаю. Почему вы так говорите?
– Потому что знаю всю ихнюю породу – красавчики как на подбор.
Андрей и правда был пригож собою: курчавые темные волосы, высокий рост, ноздри тонкие, с вывертом…
– И-и-х! – взвизгнула старуха. – Не чистой ты породы! Наследили в твоем роду всякие… может, турок, может, цыганка. А вот что нос тонкий – это как у барона Гришки. Ух, лютый мужик! Весь в своего деда!
Что-то булькало, кипело в котле. Андрей со страхом прислушивался, приглядывался. Старуха – ему до пояса, нет-нет да и оторвет что-нибудь с потолка: или травку особую, или корешок – и в котел! Что за снадобье варится в котле?.. Уж не вздумала ли уморить гостя?
– А теперь ложись, с устатку поспи маленько, а я пока все приготовлю. Будешь сладко есть-пить, будешь умом проясняться и выйдешь сам на строгановскую тропу. Ложись!
Андрей без слов прикорнул на лавке и тут же задремал.
…Старуха ходила вокруг котла, взмахивала руками, приговаривала. Понять можно было только то, что у нее тоже был барон, да испугался ее, не полюбил, а зря, она все может, всякие чудеса в этом лесу сотворит: «Ох, скучаю я по барону! Ой, люб он мне, леший! Никто сюда так далеко не заходит, кто не знает, куда идет… Я знаю, тебя барон послал – соскучился».
Но ничего этого Андрей не слышал, сон сморил его, и сколько он спал – не знал.