Золотой след (легенды, сказки)

Чернолусский Михаил

Сколько упорства! Я воспылал к тебе удвоенной любовью, узнав все это. Почему против нас взбунтовалась Ясеневка? Какое нам дело, что в колхозе не хватает людей? Когда твой деревенский сосед затащил меня к себе - там, в деревне - и стал задавать глупые вопросы, я так рассвирепел, что и сказать тебе стыдно. Нашли бездельников.

Петр продолжал хохотать, вычерпывая воду.

– Наука помогла человеку стать человеком.

В конце концов Андрей помрачнел:

– Слишком невеселые у нас с тобой шутки. Лауреат все-таки.

– А ты что думаешь - я один

получил Лауреата? Нас десятеро, бригада. Значки выдали всем, а гонорар один, общий, так что - с гулькин нос каждому.

– Это новость для меня.

– То-то и ясно, что новость. Посевная компания на лауреатов. Государству мы обходимся дешево. Зато нас все больше и больше. Усек? Тут главное - престиж науки, а что мы...
– Петр опять засмеялся: - Нет, квартиру я, наверно, получу.

Но к Андрею уже не возвращалась веселость.

2

Андрей, повесив на вешалку плащ, увидел у стены плетеные соломенные шлепанцы и понял, что надо снимать ботинки - здесь берегут паркет. "Как в больнице у Петра", - подумалось невольно Андрею.

А Сергей Сергеевич Волоков, в мягкой бархатной куртке, раскрасневшийся, улыбающийся, стоя рядом, говорил:

– Сейчас у нас в гостях, знаете, приятный человек. Это хорошо, что я могу вас с ним познакомить.
– Он засмеялся.
– Будет с кем поспорить.

Андрея опечалила эта новость, что он должен будет ещё с кем-то познакомиться.

– Я ненадолго к вам, Сергей Сергеевич. Меня дома ждут.

– Надеюсь, свои? Кто вас ждет?

– Тетка.

– Ну, тетка подождет немного.

Андрей наврал - тетка его не ждала, она в Черемушках, но уж очень не хотелось тут задерживаться.

Они вошли в большую комнату с круглым столом посреди. Люстра, стулья, диван у стены, пианино, даже офорты и акварели на стенах. Живут же люди.

Навстречу поднялся большеголовый седовласый человек с крутым, совершенно гладким, будто полированным лбом. Подбородок мягкий, но резко обозначенный, тяжелые руки. Андрей понял, что это и есть отец Волокова Сергей Митрофанович. Сходства с сыном никакого, может, лишь чуть угадывалось общее в глазах.

Рукопожатие крепкое, мужское.

– Здравствуйте. Проходите. Познакомьтесь с моим другом - Викуловым Феликсом Егоровичем. Ему рассказывал о вас мой сын.

Человек с довольно густой черной гривой на голове, сидящий спиной к Андрею, поднялся из-за стола и обернулся. У него была короткая полуседая борода и густые бакенбарды.

Андрей представился. Он сразу решил снять напряжение шуткой. Но смущенный тем, что два пожилых человека приветствуют его стоя, не мог найти нужной фразы и сказал, как ему показалось, глупость:

– Извините гостя, заранее обреченного на молчание.

– На молчание?
– Викулов вскинул свои брови и глянул на Сергея Митрофановича.

А тот переспросил:

– Почему на молчание, Андрей Андреевич?

Ответить Андрею не дал Волоков-сын.

– Отец, Андрей Андреевич очень скромный человек. Но между тем великолепный оратор и полемист.
– Он засмеялся.
– Так что не давайте ему

молчать.

Все сели. Вошла домработница, полная пожилая женщина с усталым лицом и ленивыми движениями. Она молча поставила перед Андреем чайный прибор и молча вышла.

Все здесь Андрея поражало, - и чайный сервиз, привезенный, видимо, из-за границы или купленный в магазине старинного фарфора, и люстра, и сам стол из красного дерева, за которым они сидели, - словом, все-все, и сам даже хозяин дома - грузный степенный, столь необычный в среде исхудалых людей послевоенного поколения, и его гость с бородкой, сытый, красиво одетый, с холеными руками, которые буйно заросли волосами чуть ли не до самых косточек.

Андрей слыхал от Петра, что Сергей Митрофанович Волоков как ученый несколько лет то ли стажировался в Америке, то ли где-то там работал по личному заданию Сталина. "Но ведь не привез же он все свое имущество из-за океана, - думал Андрей.
– Скорее всего, приобрел здесь за крупные деньги".

Мысль о крупных деньгах все чаще и чаще в последнее время приходила Андрею в голову. Деньги становились главным мерилом послевоенной жизни. За долгие годы войны он отвык думать вообще о деньгах, жил как все в армии с понятием - "положено, не положено", то есть одевало чем положено и кормило как положено государство, его солдатский труд никак не оценивался в денежном выражении. А теперь всюду только и разговор, что о достатке, о зарплате - дико как-то.

Андрей пил чай молча и все молчали несколько минут. Первым не выдержал паузу Феликс Егорович. Оторвавшись от своей чашки, он пригладил волосатой рукой свою полуседую бородку и сказал:

– Ну вот, и в самом деле - гость приговорил себя к молчанию.
– Он посмотрел на Андрея.
– А между тем, мы говорили тут о вас накануне вашего появления. Вы ведь фронтовик, основа нашего государства. Ваш девиз - бурная деятельность. И ещё добавлю - мечтания.

Феликс Егорович не в ладах был, видимо, со своей бородой - он постоянно её разглаживал, а она все топорщилась.
– Не устали, значит, мечтать?
– Феликс Егорович обернулся в сторону Волокова-отца.
– Вы слыхали, Сергей Митрофанович, не устали?

Не переставая барабанить пальцами по столу, Волоков-отец кивнул в ответ головой, и наконец заговорил:

– Это хорошо - мечтать. Но о чем? Для науки это очень важный вопрос. Он помолчал. Положил свою тяжелую ладонь на тетрадку Андрея.

– Не скрою - это похвально, - произнес профессор, показав на тетрадь. Он сухо посмотрел на Андрея.
– Вы вторгаетесь во все сферы науки. Вот, в частности.
– Он неприятно усмехнулся.
– Даже, простите, проблема рака вас не очень смутила.
– Опять усмехнулся.
– Нет, нет, я вовсе не шучу. Вы утверждаете, что проблема асбеста, особо опасна для раковых заболеваний... Любопытно. Весьма. Оказывается, рак - остатки некогда живых существ, существовавших в бескислородной атмосфере. Значит, пишете вы, рак в организме можно уничтожить, создав вокруг него кислородную ловушку. Так ведь?