Золотой торквес
Шрифт:
— Так вот что они делают с тобой, Джонни, — прошептал Брайан. — Все, кто любят тебя и понимают… Значит, так они избавляют тебя от одиночества?
Он мягко отстранил Элизабет и закрыл дверь рубки. Оба последовали за другими во дворец короля тану.
2
Пышно разодетые люди и тану толпились перед входом в парадный зал, ожидая прибытия высоких особ. На них были прозрачные одежды самых различных расцветок и фасонов. В волосах у дам сверкали жемчуга и алмазы. Дворец наполняла музыка — играл
Брайан, Элизабет, Стейн, Сьюки и Раймо снова встретились после трехчасового перерыва. Их провели в помещение, куда не было доступа остальным приглашенным. Какое-то время путешественники молча смотрели друг на друга, в недоумении от перемен, происшедших с каждым из них, потом в один голос расхохотались.
— Но у меня отобрали всю одежду! — протестующе воскликнул Раймо. — И сказали, что все мужчины будут в таком…
— Надо же чем-то потрясти дам! — фыркнул Стейн. — Видок у тебя, как у прима-балерины…
— Заткнись, Стейни! — оборвала его Сьюки. — По-моему, Раймо просто неотразим.
Бывший лесоруб, заливаясь краской, одергивал на себе коротенькую алую тунику с золотистым узором; ткань так и льнула к его мускулистому торсу, точно села от стирки. Ансамбль довершали золотые башмаки и такой же пояс.
«Нарочно обрядили как куклу, — подумала Элизабет, — с его зачатками психокинетических способностей и неярко выраженным интеллектом он годится лишь на роль марионетки.»
— Ну, тебя-то они тоже вытащили из твоих дурацких шкур, — огрызнулся на реплику Стейна Раймо.
Викинг самодовольно улыбнулся. Он выглядел великолепно и знал это. На нем были темно-зеленая короткая туника простого покроя, его собственный шейный обруч и кожаный пояс, инкрустированный золотом и янтарем. С ними гармонировала сверкающая перевязь, на которой болтался огромный меч в усыпанных драгоценными камнями ножнах. На широкие плечи небрежно накинут плащ из вишневой парчи с изумрудной пряжкой, а на голове красовался бронзовый двурогий шлем викинга.
Сьюки уцепилась за руку этого северного божества. На ней было белое кисейное платье со шлейфом и узкими рукавами. Простоту фасона подчеркивала замысловатая прическа в виде серебряного нимба, украшенного сверкающими рубинами. Цвет камней отражался в узеньком пояске и браслетах, звенящих на запястьях.
— По-моему, меня одели в геральдические цвета клана корректоров, — заявила Сьюки. — Вроде бы все они носят белый и красный. Странно, Элизабет, почему они тебе не нацепили красно-белых регалий?
— Не знаю, мне нравится мое платье, — отозвалась та. — Может, они придают черному особое значение? Иначе зачем бы им так долго трудиться над моей прической? А когда камеристка увидела у меня на пальце кольцо с бриллиантом, то сразу принесла маленькую диадему.
— Мы с тобой прекрасная пара, — заметил Брайан. — Элегантная простота на фоне райских птиц.
Элизабет рассмеялась.
— Без сомнения, профессор. Особенно сейчас, когда ты скинул свои мятые ковбойские штаны и шляпу в стиле первых австралийских поселенцев.
И действительно, замызганный антрополог теперь щеголял в костюме из блестящей ткани цвета морской волны. Узкие брюки были заправлены в короткие серебряные сапожки, а длинный плащ подобран в тон костюму. Наряд Элизабет также отличался изысканной простотой. Свободного покроя платье из прозрачной черной материи держалось на вороте-стойке, от которого спускались две ленты, затканные красной металлизированной нитью. Многие аристократки тану явились на бал в платьях такого фасона, но ни у одной из них модель не была выполнена в черно-красной гамме.
— А где же Эйкен? — Сьюки огляделась вокруг.
— Уж и не знаю, удастся ли им сделать из него еще большего пижона, чем он есть, — пробормотал Стейн.
— Легок на помине, — заметил Брайан.
Ливрейный приподнял штору и торжественно ввел в зал недостающего члена группы. Замечание Стейна оказалось пророческим. Эйкен Драм по-прежнему был в своем золотом костюме с кармашками. К нему добавились лишь черный плащ, сверкающий, как антрацит, и высоченный султан, прикрепленный к тулье широкополой шляпы.
— Все в сборе, можно начинать! — провозгласил он в своей шутовской манере.
— Может, все-таки дождемся короля с королевой? — проронила Элизабет.
Раймо все еще не мог прийти в себя от негодования.
— Подумать только, Эйк! Они забрали мою фляжку!
— Вот негодяи! Да я бы тебе ее на цырлах притащил, мой лесоруб, вот только отвлекся малость.
— Ты что, правда мог бы принести ее сюда? — удивился бывший лесник.
— А то как же! Мне ли не понять, что значит для человека виски! Или водка, или все прочие крепкие напитки, которые мы так хорошо знаем и любим! Все они переводятся как «вода жизни». Наши предки давали названия таким напиткам в полной уверенности, что они возвращают жизнь. Так почему бы мне не вдохнуть жизнь в твою флягу? Не приделать ей маленькие ножки?.. Да раз плюнуть!
— По-моему, они собирались несколько ограничить твои метафункции, — вмешалась Элизабет.
Это был пробный шар, и Эйкен подхватил его на лету. Лукаво подмигнув, он подсунул палец под свой серебряный торквес и легонько потянул. Металлический обруч будто растянулся, но, когда Эйкен убрал палец, со щелчком вернулся в первоначальное положение.
— Я об этом уже позаботился, моя прелесть. И еще кое о чем. А тебе, я вижу, отвели на торжестве роль почетной матроны.
— Попридержи язык, осел! — рявкнул Раймо.
— Позвольте вам заметить, — сияя, проговорил молодой человек, — что все вы — просто шедевры портняжного искусства. — Он немного помолчал, оглядывая Стейна и Сьюки, и добавил: — Разрешите принести вам самые горячие поздравления по поводу вашего брачного союза.
Викинг и его возлюбленная уставились на Эйкена со смесью страха и дерзкой решимости в глазах.
«Черт бы тебя побрал, Эйкен! — направила ему послание Элизабет. — Я живо укорочу твои синапсы, если ты…»
Но он не унимался, его черные глаза оживленно блестели.