Золотой вулкан
Шрифт:
— Пишите: Доусон, госпиталь.
Бен Раддль вновь взялся за перо.
«…в Доусоне, в госпитале, с одной стороны, и 2) господином Беном Раддлем, инженером, жительствующим в Монреале, по улице Жака Картье, д. N 29, с другой стороны, заключено следующее условие…»
Эдита и Сумми обменялись через стол взглядами — счастливым со стороны сиявшего Сумми и растроганным со стороны Эдиты, которая хорошо поняла этот маневр Бена.
Глава седьмая. ЧИЛЬКУТ
Билль Стелль был прав, предпочитая перевал Чилькут Уайт-пассу.
То обстоятельство, что перевал Чилькут более труден, чем Уайт-пасс, так как на нем есть почти отвесный подъем в четыреста метров вышины, не могло затруднить путешественников, у которых не было никакого тяжелого багажа. За Чилькутом зато их ожидала довольно хорошо содержащаяся дорога, по которой легко добраться до озера Линдемана. Таким образом, эта первая часть пути через горную территорию хотя и была утомительна, но все же не представляла очень больших трудностей.
Двадцать седьмого апреля, в шесть часов утра, Билль Стелль дал сигнал к отправлению. Эдита и Жанна Эджертоп, Сумми Ским и Бен Раддль, Билль и его шесть подручных покинули Скагуэй и пустились в дорогу к Чилькуту. Для этой части путешествия, которое должно было закончиться у южной оконечности озера Линдемана, где Билль Стелль учредил свою главную станцию, оказалось достаточно двух саней, запряженных мулами. При самых благоприятных обстоятельствах этот переход не мог совершиться быстрее, чем в три-четыре дня.
На одних санях везли багаж. Другие были предназначены обеим молодым девушкам, которых защищала от резкого холода целая груда одеял и меховых вещей. Они никогда не воображали, что их путешествие совершится в таких условиях, и Эдита, высовывая свой розовый носик из-под мехов, не раз благодарила Сумми Скима, который упорно делал вид, что ничего не слышит.
Бен Раддль и он были очень счастливы, что могли оказаться им полезными. Какая это была приятная компания в таком ужасном путешествии! Даже Билль Стелль восхищался девушками.
К тому же Билль не скрыл от Эдиты, что ее ждут в Доусоне с нетерпепием. Госпиталь был положительно переполнен, и несколько сиделок свалились от различных эпидемий, которые свирепствовали в городе. Тифозная лихорадка особенно была распространена в столице Клондайка. Жертвы ее насчитывались сотнями среди несчастных эмигрантов, которые прибыли уже анемичными, истощенными, выбившимися из сил, оставив по пути многих своих спутников.
«Великолепная страна! — иронически говорил себе Сумми Ским. — Мы здесь еще только проездом… Но эти две девушки… Им предстоит столько опасностей!..»
Провизию для перехода через Чилькут решено было, для облегчения саней, не брать. Билль знал по пути если не гостиницы, то постоялые дворы, где можно было закусить, а в крайнем случае даже и переночевать. Правда, за высокие цены. За постель из простой доски приходилось платить по полудоллару, а за скверный хлеб со свиным салом — единственное блюдо, которое можно здесь достать, — доллар. К счастью, таким несовершенным «комфортом» предстояло пользоваться лишь несколько дней. Караван Билля Стелля освобождался от него, как только
Погода была холодная; термометр стоял на десяти градусах Цельсия ниже нуля, при ледяном ветре. Некоторым утешением служило то обстоятельство, что по затверделому снегу сани двигались легко, и это было большим облегчением для мулов. Подъем был в самом деле очень крутой, и обыкновенно мулы, собаки, лошади, быки и олени дохнут здесь во множестве, так что перевал Чилькут, как и Уайт-пасс, усеяны их трупами.
Оставив Скагуэй, Билль направился к Диэи, следуя по восточному берегу канала. Его сани, менее нагруженные, чем другие, поднимавшиеся к горам, легко могли бы опередить их, но дорога была уже загромождена. В мутной пелене снежных метелей, которые свирепствуют в этих узких ущельях, поднимая ослепляющие тучи снега, попадались только всякого рода повозки, стоявшие поперек дороги или опрокинутые, причем животные, несмотря на крики и удары, отказывались двигаться. Все это сопровождалось самыми грубыми сценами. Одни старались протиснуться вперед, другие изо всех сил стремились помешать этому. Приходилось выгружать и вновь нагружать тяжести. Происходили споры, в воздухе висела брань, сыпались удары, кончавшиеся иногда револьверными выстрелами. При таких препятствиях волей-неволей приходилось держаться в хвосте.
Расстояние, отделяющее перевал от Скагуэя, невелико, и, несмотря на тяжелую дорогу, его можно было пройти в несколько часов. Уже к полудню караван Билля стоял на дневке.
Местечко Диэя был простой поселок из нескольких хижин, расположенный в конце канала. Но какая здесь царила невероятная суета! Больше трех тысяч эмигрантов теснились в этом зародыше будущего города, у перевала Чилькут.
Желая воспользоваться холодным временем, которое благоприятствовало санному пути, Билль Стелль хотел как можно скорее оставить Диэю. В полдень тронулись опять в путь: Бен Раддль и Сумми Ским пешком, обе молодые девушки — в санях. Нельзя было не любоваться дикими и грандиозными ландшафтами, которые открывались за каждым поворотом дороги. Это были или громоздившиеся по кручам ели и березы, покрытые инеем, или с шумом падающие в глубь оврагов, дна которых не мог разглядеть глаз, потоки, слишком мощные, чтобы их могли сковать морозы.
Становище Шип находилось на расстоянии всего четырех лье. Чтобы дойти до него, было достаточно нескольких часов, хотя вследствие крутизны перевала мулы часто останавливались. Погонщикам в таких случаях с трудом удавалось заставить их двинуться вновь.
Идя рядом с санями, Бен Раддль и Сумми Ским разговаривали с Биллем. На предложенный ему вопрос последний ответил:
— Я рассчитываю прибыть в урочище Шип около пяти или шести часов вечера. Мы остановимся там до утра.
— Мы найдем там постоялый двор, где могли бы отдохнуть наши спутницы? — спросил Сумми Ским.
— Найдем, — ответил Бен Раддль. — Становище это — обычный пункт стоянки эмигрантов.
— Но окажутся ли на этих постоялых дворах свободные места? — спросил Бен Раддль.
— Сомневаюсь, — заметил Билль. — Впрочем, эти постоялые дворы не очень-то привлекательны. Может быть, будет лучше, если мы раскинем на эту ночь собственные палатки.
— Господа, — сказала Эдита, — которая со своих саней услышала этот разговор, — мы не хотим ничем стеснять вас.
— Стеснять! — ответил Сумми Ским. — В чем могли бы вы нас стеснить? У нас ведь две палатки. Одну из них мы предоставим вам, другая будет для нас.