Золотые пластины Харати
Шрифт:
Если у вас, дорогой читатель, была или есть любовь, то, обняв любимую (или любимого) и сладостно ощущая родной запах волос, задумайтесь, пожалуйста, над вопросом — любите ли Вы искренне или все же играете в любовь? Как только Вы зададите себе этот вопрос и хотя бы чуть-чуть проанализируете свою любовь, Вы поймаете себя на мысли, что часто, очень часто Вы играете в любовь. А если я поглажу ее (его) вот так, то это, наверное, понравится! А если я буду целоваться с придыханием, то это, наверное, подчеркнет мою любовь! Если я скажу вот такие слова, то она (он), наверное, подумает, что…!
Мы, к сожалению, даже в самом святом — любви — не умеем быть полностью искренними. Какая-то ниточка лживости постоянно
Да потому, что мы на нашем духовном уровне не имеем способности ощущать всеобъемлющую и всезахватывающую любовь, которая подвластна только Богам или Сынам Богов. До нас доносятся только отголоски настоящей любви, и даже, ощущая эти всего-навсего отголоски, мы счастливы, потому что они есть. И пусть эта вездесущая жизненная игра входит даже в самое святое — любовь, приглушая и глубинно опоганивая, многое-многое в жизни, пусть эта игра стала составляющей частью нашего бытия, но мы, пусть даже подсознательно, способны все же хоть немного ощущать главное созидательное начало — Любовь и хоть немного быть близкими к Богу. Хоть немного… а это уже немало.
Почему мы играем по жизни? Скучно, наверное, без игры-то? Бог создал эту игру, чтобы через неискреннее познать искреннее, которое близко к истинному.
Люди, как известно, бывают умными и тупыми. Тупые — они тоже люди и тоже хотят признания, пусть даже на примитивном уровне. У умных людей, к сожалению, не хватает ума на то, чтобы выявить или выпятить что-то умное у тупых людей, они склонны их вогнать в беспредельную и беспробудную тупость. Но тупой человек — тоже божье творение, пусть не совсем удачное, но он, ведь, тоже хочет духовного счастья, хоть в чем-то, хоть чуть-чуть. Много ему не надо! Хоть чуть-чуть! Тупой человек тоже, не осознавая того в серенаде своих глупых речей, хочет любви. Очень хочет и не надеется, что она осчастливит его.
Однако есть одно свойство, одна черта, которая объединяет умных (или умно игривых) и тупых (или тупо игривых) людей. Это слово, которое почти на всех языках мира произносится одинаково — мама. Это божественное слово, это слово любви, это слово искренности.
— Ма-ма, — тупо скажет кто-то, перестав ковыряться в носу.
Мамочка, мамулечка, — скажет умный пройдоха с придыханием.
— Мама, — просто и ясно произнесет искренний человек, осознавая в этом слове что-то божественное и космическое, породившее его и позволившее ему произнести это слово.
Мир противоречив, но в этом противоречии состоит его величие и единение, а также стремление через противоречие идти к прогрессу, бесконечному прогрессу.
— Если Вы согласны, чтобы с Вами был офицер связи, то я могу дать вам китайскую визу, — сказал консул.
— Хорошо, — проговорил я, понимая, что другого выхода у меня нет.
Получив визы, мы приступили к непосредственным сборам в тибетскую экспедицию. Продуктами и прочим скарбом занимались в большей степени Сергей Анатольевич Селиверстов и Рафаэль Гаязович Юсупов, а мы с Равилем решили собрать побольше информации о священной горе Кайлас и прилегающем к ней районе.
Первым, кто рассказал нам о районе Кайласа, был некий Гелу — Шерпа — молодой тибетец, в детстве иммигрировавший с родителями в Непал. С ним мы познакомились через англичанина по имени Тим, с которым как-то ненароком встретились и разговорились, проболтав за пивом о жизни часа четыре. Восторженный и романтичный Тим, в ком прослеживался дух англичанина — покорителя далеких стран, взахлеб рассказывал о достоинствах своего проводника во время трека по Гималаям — Гелу Шерпы, особо отмечая его глубокие знания по загадочному Тибету. Англичанин Тим отметил даже то, что Гелу носит косу, закрученную вокруг головы и закрепленную красной лентой с бахромой, из которых он каждый вечер во время трека услужливо выбирал вшей. Он, англичанин, будучи наблюдательным, подметил еще и то, что вши к вечеру имеют склонность переползать из волос на красную ленту с бахромой, откуда их легко удалить, всего-навсего постирав ленту с мылом. Тим предположил, что за месяц можно было бы всех вшей из головы Гелу переманить на ленту с бахромой и освободить тибетца от присутствия этой неприятной чешущейся братии. Вопрос о целесообразности мытья всей головы вместе с красной лентой англичанин Тим оставил без ответа.
Когда Тим познакомил меня с тибетцем Гелу, я тут же обратил внимание на эту красную ленту с бахромой.
— Вы, значит, тибетец? — спросил я Гелу.
— Да, я тибетец, — ответил он.
— Вы, говорят, были в районе священной горы Кайлас. Так ли это?
— Да, был там в… 1995 году и еще… вроде бы был, не помню.
— Так… Вы были там один или два раза?
— Ну, … два. Но один раз я там точно был.
— А-а… И какой он — Кайлас-то?
— Полосатый такой.
— Как понять?
— Полосы на нем есть, много полос.
— А они какие — горизонтальные или вертикальные?
— Горизонтальные.
— Ступени что ли?
— Да, но по ним шагать нельзя, они слишком крутые.
Ламы говорят, на вершину Кайласа забраться невозможно, потому что ступени сами сбрасывают человека, они кидают его…
— Куда?
— В пропасть.
Ниже ступеней находится пропасть, глубокая пропасть. Туда ступени и сбрасывают человека. А падать там очень далеко. Долгим говорят, полет бывает.
— Что, кто-то пытался залезть на Кайлас? — недоуменно спросил я.
— Не знаю я. Но… Кайлас сбрасывал людей, точно, — ответил Гелу, почесывая затылок.
— А на вершине Кайласа кто-нибудь был?
— Были два человека.
— Кто они?
— Они? — Гелу опять почесал затылок. — Два йога — Бонпо и Миларепа. Но они по ступеням не шли, они залетели на вершину Кайласа.
— На чем?
— На музыкальном инструменте, похожем на домбру.
— Может, это был летательный аппарат, похожий на домбру?
— Ну… вертолет тоже похож на домбру.
— М… да…. — у меня тоже зачесался затылок. — И давно это было?
— Давно, очень давно. Тогда, когда люди около Кайласа начали только выходить на поверхность Земли.
— Откуда выходить? Из Шамбалы?
— Из страны снов, — уверенно сказал Гелу.
— Страна снов, — я о ней слышал в детстве, — вставился в разговор англичанин Тим, элегантно расчесывая свои волосы, — неужели эта страна…