Шрифт:
Аннотация
В «Золотых рыбках» Р. Чандлера продолжает борьбу с преступным миром частный детектив Филипп Марло, любимый персонаж писателя.
I
В
Я как раз собирался пойти позавтракать, когда вошла Кэтрин Хорн. Кэтрин, высокая неухоженная блондинка с грустными глазами, работала в полиции, но была уволена, когда вышла замуж за промышлявшего дутыми векселями мелкого жулика, которого пробовала обратить на путь истины. Это не удалось, и теперь она ждала, когда он выйдет из тюрьмы, чтобы попробовать еще раз. Она держала табачный киоск в «Мэнсон хаус» и присматривалась к комбинаторам, прогуливающимся в облаках дыма от дешевых сигар; время от времени одалживала кому-нибудь из них десять долларов, чтобы дать возможность смыться из города. Такое уж у нее было доброе сердце. Она села, вынула из большой блестящей сумки пачку сигарет и, прикурив от лежащей на моем столе зажигалки, выпустила из ноздрей струю дыма, недовольно морща при этом нос.
— Ты слышал когда-нибудь о жемчужинах Леандра? — спросила Кэтрин. — Черт побери, какой у тебя заношенный костюм! Чтобы так одеваться, надо иметь в банке кучу денег.
— Оба предположения ошибочны, — бросил я. — Никогда ничего не слышал о жемчуге Леандра, и счета в банке у меня нет.
— В таком случае, может, у тебя есть желание получить часть от двадцати пяти кусков?
Я закурил из ее пачки. Встав, она прикрыла окно.
— С меня достаточно этой гостиничной вони. — Она опять уселась в кресло и продолжила: — Вся эта история началась девятнадцать лет назад. Один тип отсидел в Ливенпортской тюрьме пятнадцать лет и четыре года назад освободился. Богатый лесоторговец с Севера, некий Сол Леандр, купил их, эти жемчужины, значит, для своей жены. Две штуки стоили двести кусков.
— Их, наверное, перевозили на тачках, — заметил я.
— Вижу, ты не знаток жемчуга, — продолжала Кэт. — Дело не только в величине. Так или иначе, сегодня они стоят еще больше, а награда в двадцать пять кусков, назначенная страховой компанией, все еще ждет.
— Понимаю. Кто-то их увел.
— Ну наконец-то ты начинаешь думать. — Она бросила окурок в пепельницу и, как всякая женщина, позволила ему дотлевать там.
Я затушил ее окурок.
— Именно за это тот тип сидел в Ливенпорте, но доказать, что жемчуг у него, так и не удалось. Он устроил налет на почтовый вагон. Сначала спрятался внутри, где-то в Вайоминге застрелил охранника, выкрал содержимое почтовых посылок и скрылся. Его накрыли уже в Британской Колумбии. Добычи так и не нашли, а он получил пожизненное.
— Если это долгая история, предлагаю выпить.
— Я никогда не пью до захода солнца. Это помогает мне не опуститься окончательно.
— Это сложно. Особенно для эскимосов, — ответил я, — тем более летом.
Она проследила взглядом, как я вытаскиваю небольшую плоскую бутылку, и продолжила:
— Его звали Уолли Сип. Работал он в одиночку. И никто не смог ни словечка из него вытянуть по поводу добычи. Только через пятнадцать лет ему пообещали помилование, если признается, где спрятано награбленное. Он отдал все, кроме жемчужин.
— Где он это прятал? — недоверчиво спросил я. — В шляпе?
— Слушай, это серьезно. Я кое-что разузнала об этих жемчужинах.
Прикрыв рот рукой, я сделал серьезный вид.
— Он заявил, что ничего не знает об этом жемчуге, и его должны были выпустить. А жемчужины все-таки были в этом вагоне, в заказной бандероли, и никто их больше не видел.
В горле у меня стало сухо. Я ничего не ответил.
— Однажды во время отсидки в Ливенпорте, — продолжала Кэт, — только один раз за эти пятнадцать лет, Уолли Сип дорвался до банки спиртового лака и нажрался, как свинья. Его соседом по камере был тогда маленький человечек, которого звали Пилер Мурдо. Ему дали двадцать семь месяцев за подделку двадцатидолларовых банкнот. Сип сказал ему, что закопал жемчужины где-то в Айдахо.
Я слегка наклонился вперед.
— Ну что, интересно? — спросила она. — Слушай дальше. Пилер Мурдо снимает у меня комнату. Он наркоман и болтает во сне.
Я снова откинулся на спинку кресла.
— О Господи! А я уже мечтал, как буду тратить свою долю вознаграждения!
Кэт холодно посмотрела на меня, потом взгляд ее потеплел.
— Ладно, — сказала она беспомощно. — Я понимаю, все это выглядит совершенной ерундой. Столько лет все ловкачи пробуют разгадать эту загадку — типы с почты, частные агентства и так далее... А потом это удается какому-то наркоману. Но это неплохой человек. И у меня такое впечатление, что он не врет. Он знает, где сейчас Сип.
— Он что, все это выболтал во сне? — спросил я ее.
— Ну откуда! Но ты меня знаешь. У бывшего полицейского хороший слух. Может, я была слишком любопытна, но поняла, что он в прошлом уголовник, и меня беспокоит, что он нюхает это свинство. Пилер сейчас мой единственный съемщик, и, проходя мимо его двери, я слышала, как он разговаривал сам с собой. Так я узнала достаточно, чтобы однажды слегка его прижать. Он рассказал остальное. Чтобы получить эти деньги, ему нужен кто-нибудь в помощники.
— Где Сип? — спросил я, снова наклоняясь вперед.
Кэт Хорн с усмешкой покачала головой.
— Именно этого, да еще теперешнюю фамилию Сипа он мне и не захотел сказать. Но это где-то на севере, в штате Вашингтон, в городке Олимпия или где-то поблизости. Пилер видел его там и все о нем разузнал. Утверждает, что Сип его не заметил.
— Откуда этот Пилер тут взялся? — спросил я.
— Именно здесь его арестовали и отсюда выслали в Ливенпорт. Ты сам знаешь, преступник всегда возвращается туда, где впервые поскользнулся. Но сейчас у него нет здесь друзей.
Я закурил следующую сигарету и налил себе еще капельку виски.
— Так ты говоришь, что Сип уже давно освободился. Пилер сидел только двадцать семь месяцев. Чем он занимался после отсидки?
В широко открытых голубых глазах Кэт появилось выражение сочувствия.
— Ты, наверное, думаешь, что на свете есть только одна тюрьма, в которой он мог сидеть?
— О'кей, — ответил я. — Он согласится поговорить со мной? Может быть, ему нужна помощь, чтобы договориться со страховой компанией на случай, если окажется, что эти жемчужины вообще существуют, что Сип, не колеблясь, отдаст их Пилеру и так далее... Это ему нужно.