Золушка 21 века
Шрифт:
— Каримов, прекрати орать. Я пришла помочь.
— А тебя кто-то звал? — Сати, не обращая на него внимания, пощупала лоб Айсель. — У нее температура, и лучшее что ты можешь сделать — принести градусник и водочки.
— Зачем?
— Каримов, градусником будем мерить температуру Айсель, водочкой — успокаивать твои нервы.
— Меньше языком чеши. Я за градусником. — Он вышел из комнаты.
— Сати, — прошептала Айсель. — Это была его мать? — Сати ограничилась кивком. — Я так и подумала, у него ее глаза.
30 глава. Мы сгораем в любви
Айсель оттолкнула его руку со стаканом воды и откинулась на подушки. Орхан отставил стакан и присел на край кровати.
— Капризничаешь? — Она кивнула. — Пользуйся моментом, я сегодня добрый.
— Ок. — Девушка
Лицо Орхана посерьезнело, улыбка исчезла с лица. Айсель привстала с кровати и протянула ему руку, он неохотно протянул ей свою, их пальцы переплелись.
— Мне жаль, что из всех матерей тебе досталась такая. — Орхан вздрогнул, но она не собиралась сдаваться и притянула его к себе. Усадив его подле себя, Айсель устроила головку на его плече. Орхан глубоко вздохнул в ожидании расспросов. Но их не последовало. Они просто сидели в тишине в полумраке ее комнаты. Порой он прислушивался к ее дыханию, щупал пульс. Это вызывало у Айсель улыбку.
— Орхан, как ты думаешь, у Сати и Вадика получится? — Орхан рассмеялся.
— Это единственное, что тебя сейчас волнует?
— Нет, твое состояние волнует меня больше, но вряд ли ты хочешь говорить со мной. — "Мое состояние ее волнует. Знала бы ты, как ты меня волнуешь!", — подумал Орхан, и не удержавшись, поцеловал ее в висок.
— Молодец, Каримов, пользуйся моментом, я сегодня добрая. — Он повернул ее лицом к себе.
— Будь осторожна милая, я могу поймать тебя на слове. — Айсель смутилась, но не отвела взгляда. И вновь последовала тишина.
— Орхан, — тишину прервал голос Айсель. — Ты не любишь о ней говорить? — Она была готова, что он выпустит ее и уйдет, но Орхан продолжал сидеть рядом, сжимая ее в объятиях.
— Нет.
— Орхан, она ведь твоя мама… — Его лицо перекосилось в злой усмешке.
— Нет, она всего лишь женщина, которая меня родила. На этом ее вклад в мою жизнь окончился.
— Эльхан? — Осторожно спросила она.
— Нет. — Орхан накручивал на свои длинные пальцы ее локоны. — Я тоже так думал лет до пятнадцати. Собирал любую информацию о ней, интересовался каждой зацепкой. Когда мне было лет двенадцать, она жила со шведским дипломатом, и мне попалась газета с их фотографией с какого-то приема, я хранил ее, как свое главное сокровище.
Когда мне исполнилось пятнадцать, я приехал на неделю в Москву на каникулы из Лондона. У меня уже был ее адрес, я просто набирался смелости пойти к ней. На третий день своего пребывания в Москве я сбежал от шофера отца и на метро поехал к ней. — Орхан улыбнулся, в очередной раз награждая жену поцелуем в висок. — Это был мой первый проезд на метро. Второй состоялся совсем недавно. — Айсель подняла на него округленные глаза, Орхан не удержался и легко коснулся губами ее губ. Она была не против. — Я целый час просидел у ее дверей, подбирая слова приветствия, как последний дурак. А когда набрался смелости и постучал, она сама открыла мне дверь. Знаешь, а ведь она меня сразу узнала, хотя до этого мы ни разу не виделись, если не считать когда я был совсем крохой.
«Здравствуй», — еле выдавил я из себя. Но ее лицо оставалось холодным и непроницаемым.
«Ну, здравствуй», — сказала она мне. Мы разглядывали друг друга несколько минут, потом она пригласила меня в дом.
«Ну, проходи, раз пришел». Она провела меня в холл, а сама незамедлительно направилась к телефону. Через минуту в трубке послышался рев отца. Он был в ярости, но она была совершенно спокойна.
— Не ори. Я его не звала, он сам пришел. — Она отложила трубку и скрылась в комнате. Через десять минут подъехал отец, он ворвался в квартиру, но увидев меня, сидевшего одного на диване в холле, успокоился. Он ни слова мне не сказал, да и я тоже.
Только когда я уже входил в свою комнату дома, он позвал меня, но я не обернулся, у меня не было сил смотреть ему в глаза. Мне было безумно стыдно. Я предал единственного человека, для которого был важен. Я не хотел этого, я бы все отдал, чтобы этого не случилось. Я долго набирался смелости, чтобы попросить у него прощения, но так и не смог.
— Я не сомневаюсь, он тебя простил. — Айсель провела рукой по щеке мужа. — Он тебя очень сильно любит, ты для него все в этом
— Как скажешь, папочка, — сузив глазки, она отодвинулась от Орхана и скользнула под одеяло. Орхан, ничуть не смущаясь, последовал ее примеру, поймав ее под одеялом, притянул к себе. Айсель не возражала, повернувшись к нему лицом, улыбнулась сонными глазами и вскоре заснула. Орхан тоже почти провалился в сон, но вдруг, вспомнив, как началось сегодняшнее утро, вскочил с постели и запер дверь изнутри. И только проверив замок, вернулся в постель, обняв жену, мгновенно уснул.
Орхана разбудило ее метание во сне. Даже во мраке ночи он увидел, что её тело покрылось испариной, волосы прилипли к лицу. Она была чем-то напугана.
— Айсель, — он потрепал ее по щекам. — Айсель…
Ему удалось ее разбудить. Она раскрыла испуганные глаза, и еще неокончательно проснувшись, уставилась на него, сжимая руки в кулаки.
— Все хорошо? — Встревожено спросил Орхан, проведя рукой по ее лбу, температуры не было.
— Это был дурной сон, — она встряхнула головой, словно убеждала не только его, но и себя.
— Что тебе снилось? — Айсель, отведя взгляд, лишь покачала головой.
— Все уже прошло.
Айсель выглядела задумчивой. Орхан легко коснулся губами губ жены в попытке отогнать грустные мысли. Но Айсель этого оказалось недостаточно, она потянулась к Орхану, обняв его, впилась в его губы неожиданным страстным поцелуем. Секунду-вторую Орхан замер, сбитый с толку ее внезапным порывом, но ее страсть поглотила и его. Он ответил страстью на страсть, огнем на огонь. Их губы танцевали танец страсти, сердца отбивали такт. Орхан зарылся руками в локоны жены и, еле оторвавшись от ее губ, прошептал:
— Ты играешь с огнем, — еле дыша, прошептал он. — Если не остановишься сейчас, потом будет поздно.
Он держался с последних сил, чтобы не наброситься на нее, не испить ее до дна. А она, черт ее подери, строит из себя "страстную любовницу"! Она даже не задумалась над его словами. Он, сдерживая ее порыв, собрав в кулак всю силу воли, отстранился.
— Айсель… — охрипшим от страсти голосом прошептал он. — Я хочу тебя, хочу, как никого в своей жизни. — Она смотрела на него своими широко распахнутыми глазами, Орхан провел подушечкой большого пальца по ее губам, они поддались его натиску и разомкнулись, из его горла вырвался стон. — О боже… Ты знаешь, что это значит? — В один миг ее лицо приобрело бардовый оттенок, она смущенно опустила глаза, словно раздумывая над его словами. Орхан терпеливо ждал. Прошло чуть больше минуты, ее ресницы взметнулись вверх, их взгляды встретились. В ее глазах Орхан увидел уверенность, решительность и страсть. Она вновь потянулась к нему, и у него не хватило сил устоять. Он прижал ее к себе, впиваясь в ее губы, словно от этого зависела его жизнь, словно она была единственным источником в бесконечной пустыне. Айсель же, сама того не осознавая, поджигала его кровь, заставляла терять рассудок. Он опрокинулся на спину, унося ее за собой, она оказалась на нем. Смутившись, девушка попыталась сменить позу, но он не позволил, вновь требуя ее губы. Водопад ее волос рассыпался на его груди, локоны касались его лица. Ее руки робкими движениями обследовали его тело, проникли под его рубашку, он вздрогнул от прикосновений ее горячих пальчиков. Орхан перекатился, подминая ее под себя, не отрывая от нее глаз, приподнявшись, попытался стянуть с себя рубашку, но пуговицы не поддавались, то и дело, выскальзывая из рук. Айсель зачарованно наблюдала за каждым его движением, он — за ее реакцией. В итоге его терпение истощилось, он просто разорвал рубашку на себе, непослушные пуговицы полетели в разные стороны. Рубашку он швырнул в дальний угол комнаты, обнажая перед девушкой широкую грудь, покрытую легкой порослью темных курчавых волос, тоненькая полоска которых исчезала в брюках. Она издала глубокий вздох, ее глаза жадно обследовали каждый кусочек увиденной картины. Орхан не был идеально сложен, никаких кубиков, лишь гладкий живот и крепкий пресс, он не отличался мускулатурой, так как не любил спорт, но и хилым его нельзя было назвать. Все в его теле было пропорционально. Но для нее он был единственным и неповторимым.