Золушка и Дракон
Шрифт:
Во всем этом не было бы ничего неприятного, если бы не одно воспоминание: белая рука, тянущая ее за собой куда-то на дно, в черноту, в страшную тишину рыбьего брюха – или какой-то другой подводной твари, молчаливо стоящей в воде с широко разинутой пастью. Тот, кто приносил ей жертву, увлекал Веру за собой, а она ничего не могла поделать. Если бы возможно было вернуться назад, то она сразу отказалась бы… Но в тот момент предложение выглядело так невинно! И хотя девушка не могла вспомнить, что ей предлагали, но знала, что в этом не было ничего ужасного, и ничто не предвещало кошмара
А потом все закончилось. Вера, задыхаясь, вынырнула из сна и обнаружила себя стоящей среди сосен неподалеку от столовой, с тяжелой головой и пересохшими губами. Мысли путались, уводили куда-то прочь от случившегося, и отчего-то хотелось хихикать, хотя, видит бог, оснований для смеха не было. Но ее смешило все: криво растущие ветки сосен, падавшие шишки, выбежавшие откуда-то люди, возмущенно спрашивавшие, где она была… Осипова только посмеивалась, глядя на них.
Потом ей захотелось спать, кто-то посадил ее в машину и отвез домой. Там ей еще досталось от матери за то, что она не привезла лекарство, да еще и посеяла где-то золотую цепочку с крестиком, и вымотанная всем этим Вера уснула в своей комнате и не просыпалась до следующего утра.
Все это она мало-помалу выложила Бабкину, с трудом подбирая слова. Тот внимательно слушал, сопоставляя рассказ девушки с тем, что говорили Матильда и ее мать.
– У тебя у самой есть какое-нибудь объяснение тому, что произошло? – спросил Сергей, когда Вера замолчала.
– А чего тут объяснять? – мрачно сказала Осипова. – Я ехала по солнцу, мне голову напекло. Наверное, возле велосипеда бухнулась в обморок. У меня такое было как-то раз на уроке.
– Тебя искали два часа. Если бы ты лежала возле велосипеда, тебя бы сразу обнаружили.
– Значит, в лес отошла… – буркнула девушка. – Да какая разница? Кому это интересно?
– А тебе самой не интересно?
– Не-а.
Она пожала плечами и бросила веткой в любопытных гусей, подплывших слишком близко.
– Ты была у врача?
Вера исподлобья взглянула на сыщика:
– Это еще зачем?
– Как тебе сказать… – начал Сергей. – Например, сдать анализы. Вдруг кто-нибудь…
Девушка вскочила, лицо ее исказилось от ярости, и Бабкин замолчал на полуслове.
– Пошли вы знаете куда со своими анализами?! – прошипела ему в лицо Осипова. – Думаете, я не в курсе, чего вам наговорили? В курсе, не беспокойтесь! Говорили, что я была с одним мужчиной! Они так говорят, потому что завидуют мне, ясно? Все завидуют! Потому что мимо меня ни один нормальный парень пройти не может, а на них никто не смотрит. Они никому не нужны!
Бабкин не стал уточнять, кого Вера имеет в виду под всеобъемлющим «они».
– Их всех бог накажет! – не успокаивалась девушка. – Потому что он всех наказывает, кто плохо думает о других. Вы не подумайте, я им плохого не желаю! Вот как начнут у них всякие беды случаться, тут-то они меня и вспомнят. Руку там сломают, или дом сгорит, или все деньги украдут… А чтоб меня унижать, отправлять анализы сдавать, такого закона нет! И вы меня не заставите, а если заставите, то у вас…
– Стоп-стоп-стоп, – перебил Бабкин. – Я понял. Тогда
– И у вас, и у Ольги Романовны. Это она вам наябедничала, я знаю, – нехорошо улыбнулась Осипова. – Она меня боится.
Сергей тут же вспомнил все, что ему говорили по поводу заигрывания Веры с мужем заведующей.
– Зачем ей тебя бояться? – он пожал плечами. – По-моему, ты выдумываешь.
– Конечно, боится! – в голосе Веры прозвучала глубокая убежденность. – Не хочет делиться своим мужем, вот ей и страшно.
Бабкин едва не поперхнулся:
– Что значит «не хочет делиться своим мужем»? Он что, бесхозный батон?
– Вы ничего не понимаете, – презрительно сообщила Осипова. – Он ее вытащил отсюда! В Москву увез!
– Откуда – «отсюда»?
– Да из Вязников же! Она раньше здесь жила, а потом вышла замуж и уехала! И больше ни одного разика тут не появлялась! Она местная, понимаете?
Сергей подумал, что если это правда, то в действиях Ольги Романовны и Агриппины Чайки прослеживается поразительное единодушие во всем, что касается поселка.
– Ей досталось все, что она хотела! – возмущалась Осипова. – Вы ее видели? Она ведь уже почти старая! У нее все руки в морщинах и мешок на шее. Пусть и нам даст пожить!
– Так вот зачем тебе нужен ее муж? – догадался наконец Бабкин. – Чтобы он и тебя, как паровоз, вытащил отсюда? За ним хочешь, в Москву, любовницей?
Выражение ее лица из негодующего стало хитрым, глаза заблестели.
– Вы не думайте, я не из-за денег или чего там еще, – оправдалась Вера, облизывая губы. – Он мне правда нравится!
– И то, что он женат, большой роли не играет, – хмуро заметил Сергей больше себе, чем ей.
Вера выразительно пожала плечами, словно говоря, что, если ему так уж хочется, пусть играет, но она-то знает, как обстоят дела на самом деле. И пошла к берегу, нарочито покачивая бедрами на ходу так, чтобы взлетал подол коротенького платья.
Сергей первый раз в жизни столкнулся с таким сочетанием глупости, цинизма и простоты. «Образцовая папуасская логика, – думал Бабкин, глядя, как Вера наклоняется над водой. – Твой мужчина сделать тебе добро. Теперь пусть твой мужчина делать мне добро. Если не сделать – моя твоя убить».
Сзади затренькал велосипедный звонок, и к скамейке подъехала Катя, описала круг, виляя передним колесом.
– Все! – выдохнула она, спрыгивая на землю. – Купила!
Катя Иванова плюхнулась на скамейку и только тут заметила Веру, с независимым видом выхаживающую по берегу пруда.
– Верка вам уже рассказала, да? Вы ей не верьте, – заговорщическим шепотом попросила девочка. – Она все врет!
– Что врет?
– Про себя все! Муж заведующей на нее даже не смотрит!
– Та-а-ак, – протянул Бабкин, толком не зная, что сказать. – А на кого он смотрит?
– Я откуда знаю? – отчего-то обиделась Катя. – Мне до них вообще как до фиников.
Она вынула из-за уха прядь, пожевала ее и деловито заправила обратно.
– Я тут ни при чем. Правда, Верка мне кое-что пообещала… – Девочка взглянула на Сергея неожиданно трезвым оценивающим взглядом и замолчала.