Золушка не верит сказкам
Шрифт:
4
Женя
– Ты же сказал, что будешь ждать на кухне, – с негодованием напоминаю я парню.
Он невозмутимо пожимает плечами. Серые, хотя может, и голубые – свет в прихожей не горит, поэтому здесь достаточно сумрачно, и толком не рассмотреть – глаза чисты и прозрачны.
– Ну, я просто… услышал, что ты уже в комнату ушла. Дверь хлопнула. Вот и решил пока перенести сумку.
– Куда?
Он опять дёргает плечами и спокойно поясняет.
– К себе. В комнату.
А вот у меня совершенно не получается быть спокойной.
– В
– Ага, эта твоя, – кивает парень, легко соглашаясь, но тут же поводит рукой в сторону угла, указывает на соседнюю стену. – А моя та, другая.
Ну да, там есть ещё одна дверь, а за ней вторая комната, но она заперта, потому что в ней никто не живёт. И так всё и останется в ближайшее время, как клятвенно заверяла меня Людмила Алексеевна. Иначе я бы и снимать эту квартиру не стала – нафига мне ещё одно общежитие? Я бы тогда подыскала что-нибудь другое, пусть и чуть-чуть подороже. Или, по крайней мере, нашла бы себе в компанию девушку, знакомую и меня устраивающую, но уж никак не парня, которого увидела в первый раз.
Между прочим, в другой руке он держит ключи, и дверь во вторую комнату чуть приоткрыта, и сумки в прихожей уже нет. Успел – подсуетился? И его вообще ничего не смущает?
– То есть ты действительно собираешься здесь жить? – уточняю недовольно, взмахиваю руками. – А я? Ничего, что я здесь?
– Неожиданно, конечно, – вскинув брови, сообщает он. – И я не в восторге.
Он – не в восторге. С ума сойти! А я, можно подумать, нарадоваться не могу? Да я в бешенстве.
Почему у меня всё всегда складывается настолько отстойно? Вот вроде бы порадуешься, вздохнёшь с облегчением, и тут… А главное, ничто даже не предвещает заранее.
– Мне хозяин сказал, – многозначительно продолжает мой собеседник, – что вторая комната пустая, в ней никого нет. И не будет. Потому что его тётка живёт в другом месте.
– Ага! А мне эта его, судя по всему, тётка, сказала то же самое. Что вторая комната брата. Но он вообще в другом городе, а у его сына есть своё жильё. Поэтому вся остальная квартира исключительно в моём распоряжении.
Мы напряжённо пялимся друг на друга и, мне кажется, думаем примерно об одном. Что сейчас другой скажет «Хорошо. Тогда я ухожу», развернётся и отвалит. Усиленно транслирую взглядом это самое «Сейчас развернётся и отвалит», плюс ещё «И больше здесь не появится. Ни-ког-да».
– А зачем… – неожиданно интересуется парень и теперь указывает на меня, точнее на мою руку, в которой я по-прежнему держу флакон с ополаскивателем, – тебе эта штука?
Мне продемонстрировать? Если честно, очень хочется. Может, тогда он поймёт, что я чокнутая, со мной опасно связываться, а уж жить в одной квартире и подавно, и не просто отвалит, а сбежит, сверкая пятками.
Но подобное, скорее, из репертуара тупых-претупых комедий, и, похоже, я реально выгляжу очень странно с этим флакончиком, благоухающим мятой.
– Утром случайно унесла его в комнату, – объясняю сердито. – А теперь хочу поставить на место. Или надеешься, что я уже вещи пакую? Не дождёшься. Я здесь живу. Уже три дня, между прочим. Даже…
Его взгляд промеряет
Ну и что это? Просто свинство. Неужели теперь всегда, сколько бы времени ни прошло, сколько бы слоёв одежды я на себя ни напялила, я всё равно перед ним буду чувствовать себя голой? И смущаться.
Неосознанно провожу рукой чуть пониже шеи, сминаю ворот футболки, убеждаясь, что она действительно на месте. А уголки его рта, кажется, приподнимаются чуть выше.
Да какого лешего? Тем более я не смогу с ним жить в одной квартире, если он каждый раз, глядя на меня, будет видеть совсем другое, а не то, что на самом деле. И вообще! А пойду я и позвоню Людмиле Алексеевне. Это ведь она обязана улаживать подобное недоразумение? Ну и наконец-то избавлюсь от дурацкого флакона.
– Женечка, – отозвавшись на мой звонок, с нежностью выдыхает хозяйка, и, судя по кротким, даже слегка заискивающим интонациям, она прекрасно понимает, зачем вдруг мне понадобилась.
– Добрый день, Людмила Алексеевна! – стараясь унять прорывающее раздражение, вежливо произношу я. – Вы ведь говорили, что я буду жить в квартире одна, а во вторую комнату никто не въедет? Так?
– Ну-у, понимаешь, Женечка, – тянет хозяйка.
Не знаю, почему, но она с первого момента встречи называет меня вот так – уменьшительно, будто я её родственница. Не иначе моё невероятное обаяние тому причиной. Хотя – кого я обманываю? По-моему, она со всеми так общается. Она и выглядит подходяще, практически бабушка «божий одуванчик» – невысокая, полненькая, круглолицая. Волосы не длинные, но лежат пышными белыми локонами, усиливая ассоциации с пушистым цветком. Однако за простоватой добродушной внешностью и за вроде бы ласковыми интонациями определённо скрывается нечто непробиваемо-твёрдое. Это про таких говорят «мягко стелет, но жёстко спать». Смутить и напугать Людмилу Алексеевну тоже не так-то просто.
5
Женя
– Ну, вот кто ж знал, деточка, что так получится? – вкрадчиво выговаривает хозяйка, не забывая при каждом удобном случае вставлять в слова любимые уменьшительно-ласкательный суффиксы. – Что Лёшеньке вдруг тоже в голову идея придёт комнатку сдать. Я и сама только сегодня узнала. А иначе, конечно, всё бы по-честному рассказала и вводить тебя в заблуждение не стала. И, может, всё не настолько уж и страшно, а? Ну, сама подумай. Где ты ещё за такую денежку отдельную квартиру найдёшь?
Тут она безусловно права, именно на скромную оплату я и купилась, хотя жилище так себе. Дом старый, помещения маленькие, что комната, что прихожая, что кухня. Но в целом вполне прилично и терпимо: штукатурка с потолка не сыплется, обои со стен не отваливаются, сантехника не ржавая, из батарей не капает (правда про последние точно не знаю, летом отопление не работает), но видно же, что капитальный ремонт достаточно давно делали, а перед тем, как сдать, просто навели порядок. Кто здесь раньше жил, я выяснять не стала, по крайней мере, призраки усопших родственников по ночам не бродят, и ладно.