Золушка с планеты принцесс
Шрифт:
— Группа, стой! Нале-во! Смирно! — скомандовала Даша и побежала навстречу крупному… очень крупному мужчине.
— Товарищ старшина! Отроки позавтракали и занимаются строевой подготовкой. В наличии семь человек. Случайно прибившаяся к группе ефрейтор Пузикова.
— Здравствуйте, Дарья Станиславовна, — бархатистым баритоном ответил старшина. — Для вас я Колобок. Спасибо, что присмотрели за парнями, — и, повернувшись к строю, продолжил: — Вольно! Я — Старшина Пчёлкин Алексей Борисович. За две недели научу вас правильно ходить по этой планете. А кого не научу, того сожрут дикие звери. Всем перейти за стол и приготовиться к лекции.
После этого, повернувшись к девочке, добродушно добавил: — А ты, Дашенька, ступай в хозяйство Цикуты, там через полчаса начнутся занятия.
Убытие ефрейтора верхом на «Вешалке» вызвало у курсантов непритворный интерес.
Колобок постучал ногтем по столешнице, привлекая к себе внимание.
— Не, ну это что за циркачка?! — воскликнул Камень.
— Обычная девочка из тутошних, — пожал плечами инструктор. — Кстати, поосторожней с местными — они на раз-два делают таких, как вы, счастливыми папиками. Итак, особенностью фауны Прерии является то, что у здешних животных начисто отсутствует страх перед человеком — на планете не было сотен тысячелетий естественного отбора, в результате которого выжили только те виды, которые всячески избегали людей. Поэтому большинство землян считают прерианских зверей агрессивными. Но это не так. Дело том, что мы устраиваем большинство хищников к качестве продуктов питания.
Учёба. Ещё никогда Даше не было настолько трудно. Курс явно рассчитывался на людей постарше — ребята от двенадцати до четырнадцати из её группы не так страдали от перегрузок, как девятилетняя младшеклассница. Кроме того, часто встречались понятия, с которыми девочка просто не была знакома — а это означало, что в свободное время придётся напрягаться, разбираясь по сетевым справочникам с совершенно неизвестными вещами, а потом пересматривать запись урока, воспринимая его содержание уже иным образом.
Но это ещё полбеды. Настоящим кошмаром для Даши были книги. Шекспир, Лопе де Вега, Мольер, Сервантес и многие другие древние авторы навевали скуку и уныние тяжеловесностью языка и вялостью развития сюжета. Кроме того, озадачивала подчёркнуто инфантильная мотивация героев — да стоило хоть немного напрячь мозги, как разум подсказывал значительно лучшее решение задачи, чем то, которое выбирали герои. Отчего у ник и происходили мучения и возникали преграды, на преодолении которых, собственно, и строилась интрига.
Спасали обсуждения, в которых принимали участие Йода и Юморист. Эти инсекты успевали ознакомиться с эпохой и страной, в которой разворачивались события, описанные в книге, отчего понимали прочитанное иначе и многое могли объяснить. Они даже пересказывали прочитанное, каждый на свой лад.
Физподготовка и занятия по тактике были отдушиной, позволявшей Даше восстанавливать душевные силы, напрягая силы физические. Ребята из группы, конечно, здорово помогали и на полосе препятствий, и в выходах «в поле», подсаживая или забирая часть ноши. Отплатить им удавалось на привалах — даже на костре можно вкусно приготовить. Словом, моральная атмосфера дискомфорта не вызывала. Парни с прибаутками развешивали свои панамы на зубцы боевых конечностей инсекта или подкладывали орехи под его удар.
Время летело пулей — через две недели Наташка Романова заглянула проведать и попрощаться — она закончила курс ходьбы у инструктора Добронравовой и возвращалась в город.
— Знаешь, Дашута, мне начинает здесь нравиться, — сказала она, перед тем, как вернуться к конторе, откуда уходил автобус. — Сама жизнь создаёт такое чувство, как будто ты часть чего-то большого, умного и настойчивого. Это слышно по настроениям, но не новичков с Земли, а местных.
— А не зазноба ли пришла сердцу девичьему? — проскрипел Юморист.
— Да ну тебя совсем, — отмахнулась Таша. — Я вообще от здешних пацанов балдею… ну, от того, что они чувствуют, глядя на меня. Просто никаких душевных сил не хватает сдерживать бедное моё сердечко, — и вздохнула. — Йода! Сделай мне пожалуйста причёску на свой выбор, ну и пусть светлячки над лицом поработают.
Глава 10
— Сам ведь знаешь, что жизнь — это движение, а остановка — смерть, — увещевал Серджио Моретти деспота вся Прерии Степана Асмолова. — А у нас на поприще внешней политики чисто оборонительная тактика — нас щупают, а мы только ёжимся, да изредка кого по руке шлёпаем.
— А чего ты предлагаешь? Объявить Земле войну? Перерезать все коммуникации между метрополиями и их колониями на других планетах?
— Нет, конечно. От этого все только проиграют. Плодотворней было бы установить контроль над частью земной экономики — это позволило бы влиять на принятие политических решений в свою пользу.
— На что нам политические решения, принимаемые за тридевять парсеков, Серджио! Каким боком они нас касаются? У них своя свадьба, а у нас — своя.
— Не, ну Стёп! Здешние Хомо, как ни крути, всё равно часть человечества Земли. Если колыбель нашей цивилизации всерьёз заколбасит, откат дойдёт и досюда. Мы, так или иначе, потребляем массу нужных нам изделий, перенимаем технологии, всасываем научные достижения, сделанные Хомо. Нет, даже полная изоляция не создаст для Прерии непреодолимых трудностей, но неудобств возникнет много.
Другое дело, попытаться обвести… пусть не всю Землю — хотя бы Россию — вокруг непрерывного кризиса, уничтожив в ней, для начала, хотя бы ссудный процент.
— Не читай на ночь фантастики, — ухмыльнулся Степан. — Ты же помнишь, в каких условиях и с какими трудностями это удалось сделать на маленькой изолированной от остального мира Прерии. Я бы ни за что не решился на это, если бы мне не передали слова одной весьма авторитетной аборигеночки, что она прощает мне все будущие ошибки за одно только прекращение трёхдневной войны. Согласись — с таким кредитом доверия невольно чувствуешь крылья за спиной. И я тогда был молод и небит. Хотя, не мне тебе рассказывать, что в оркестре, сыгравшем ту партию мне досталась только последняя нота — звяк треугольника.