Зомби Апокалипсис

Джонс Стивен

– Становимся хуже, – сказал он. Он был бледный и дрожал.

– На нас напали вчера ночью, у реки. На этот раз они действовали даже организованно. Как будто готовились что-то сделать.

– Он не мог смотреть на свою маму.

– Они добрались до Алекса. – Он почти прошептал эти слова, но и шепота оказалось достаточно, чтобы мир померк в моих глазах.

Дыхание перехватило. Мне показалось, я вообще никогда больше не смогу дышать. Где-то на заднем плане жуткий вой прорезал

вонючий жаркий воздух.

– Что значит «добрались»? – Даже голос мистера Дрейка звучал так, точно из него вышибло его покровительственную грубость.

Джордж выглядел таким потерянным. Глаза его наполнились слезами, он прислонился к крышке открытого люка. Он даже не вошел внутрь. Может, это и было его нынешнее место – наполовину внутри, наполовину снаружи. Он пожал плечами. Этот крохотный миг, казалось, стоил ему целого мира.

– Они уволокли его. Гнались за мной. Я взобрался на крышу и ушел верхами.

Сильвия рыдала, захлебываясь, ее прерывистое дыхание, казалось, заполняет все пространство тесного коридора. Скоро она закричит. Я это чувствовала. Еще не родившийся крик уже звенел в воздухе, между моим потерянным дыханием и ее рвущимся сердцем. Мистер Дрейк, видно, тоже что-то ощутил, потому что попросил Джорджа подождать минуту, и вместе с женой оттащил Сильвию в комнату и закрыл дверь.

Думаю, их заботила не столько она, сколько шум, которым она могла привлечь к нам внимание. Она не слишком сопротивлялась им; похоже, у нее не осталось ни сил, ни энергии. Думаю, хуже всего было то, как поникли ее плечи – словно бы с облегчением, словно бы она ожидала чего-то такого все эти недели.

Казалось бы, я должна была почувствовать неловкость, оставшись наедине с Джорджем после всего этого, но нет. Как только Дрейки ушли, я обхватила руками его шею, прижалась к нему лицом, и из глаз моих побежали горячие слезы, и из носа потекло. Его кожа была липкой и холодной, но он тоже обнял меня. Его шершавая, замотанная марлевым бинтом ладонь легла на мои волосы.

– Возьми меня с собой, Джордж. Мне тут плохо, – выдохнула я злым шепотом.

Он не ответил, но сжал меня крепче. Мне было жутко и здорово одновременно. Но, в конце концов, я, втянув носом воздух, оторвалась от Джорджа. С минуты на минуту вернется мистер Дрейк, а я не хотела, чтобы он видел меня плачущей. Я вообще не хотела, чтобы он видел что-то важное для меня, и от этого делалось еще печальнее. Все мы здесь как в ловушке, и лишь раздражение и страх держат нас вместе.

Глаза Джорджа были красные, зрачки – малюсенькие, словно он не спал толком много недель. Он выглядел таким грустным и побежденным.

– Я люблю тебя, ты это знаешь, правда, Мэдди?

Из-за слез все вокруг выглядело размытым, и он тоже. Я смогла только кивнуть, я думала, что сейчас взорвусь от невыносимого желания, чтобы все было по-прежнему, когда были Барби, и Я, и Джордж, и моя влюбленность в Алекса, и мама, и папа, и то, как они не обращали внимания на бабушку и ее глупые истории. Все это горело в моем онемевшем горле.

Его холодная рука коснулась

моей щеки, а потом он поцеловал меня. Я плачу сейчас, просто думая об этом. Это был не такой поцелуй, какой я воображала, мечтая об Алексе. Его губы были холодными, с каким-то железным привкусом. Но это был мой первый поцелуй, и я счастлива, что это произошло у меня с Джорджем. Он был нежным, мягким, и его язык коснулся моего языка только раз. Но это был поцелуй. Взрослый поцелуй.

– Я не могу остаться, Мэдди. Это небезопасно. Мне нужно идти.

Он не стал ждать, когда вернется мистер Дрейк, он начал спускаться по лестнице. Думаю, он тоже плакал. Я схватила его за руку и попыталась втянуть обратно, я так рыдала, что ничего не видела, и его ногти царапнули по моему запястью. Тогда я этого даже не почувствовала. Я чувствовала только, что сердце мое разрывается.

Мистер Дрейк явился как раз вовремя, чтобы не дать мне ринуться за Джорджем.

– Не глупи, девочка! – прошипел он. Его рука стиснула мою, и он уволок меня вглубь квартиры. Он сжимал мою руку так, словно ненавидит меня. Может, так оно и есть.

Царапина на руке саднит. Позже посмотрю, может, найду пластырь. Когда Сильвия перестанет плакать. Джордж уже не вернется. Я в этом уверена. Я вдруг почувствовала себя такой одинокой.

7 ИЮНЯ

Еще рано. Не могу спать. Не хочу спать. Мне холодно. Мир серый. Не замечала. Все серое с красноватым оттенком. Странно. Должно казаться диким. Не кажется. Просто чуть необычно. Может, это лихорадка. Я не чувствую жара, но, думаю, я заболела. Кажется, мне надо бояться. А я не боюсь. Просто все как-то... расплывчато. Сегодня не могла вспомнить, как выглядела мама. Я очень старалась, но не смогла увидеть ее лица. Я уснула. Теперь спать не могу. Неспокойно мне. Из-за лифчика чешется спина. Может, грудь, наконец, растет. Кажется, мне все равно. Почему должно быть не все равно?

Мне нравится ночь.

Мне нравится ночь.

Я написала это дважды. Вижу. Лихорадит.

Странно.

Недавно грохнуло, точно взорвалось что-то большое. Думаю, это где-то у моста Блэкфрайерс.

Я подняла штору, чтобы посмотреть. Мне плевать, что подумает мистер Дрейк. Они все в соседней комнате. Они «там», я «тут».

Смешно. ХА-ХА. Хотя я не смеюсь. ХА-ХА выглядит забавно. Слова выглядят забавно.

Ручка в моей руке влажная от пота, но кожа холодная. Они там говорят обо мне. Я знаю. Я слышу их шепот. Чуть не написала, что чую их шепот, но это было бы неправильно. Шепот не пахнет.

Заразилась.

Я не боюсь. Боятся они. Я не боюсь.

Штора поднята. Вижу, что снаружи. Небо рыжее. Это не закат. По эту сторону реки город горит.

Сейчас слышу гул самолета. Прямо над головой.