Зона Надлома

Белая Дарина

Мужчина создал проект, слабый каркас, но нашлись те, что наполнили его недостающими деталями. Стерли грядущее, переписав на иное…

…глупая война, в которой все перемешалось…

…портовые города, принявшие на себя первый удар…

Смазанные картинки, их так сложно связать воедино. Ошибки, борьба, сплетение силы, смерть, чужие мечты. Сотни душ тех, кто был на проклятом поле, так и не смогли обрести покой.

Умирая, они поняли, что наделали, но оказалось слишком поздно.

…последняя битва залила кровью прежде процветающую землю. Две силы сошлись в яростной борьбе. И проиграли, обе. Есть битвы, которые невозможно выиграть. Друзья и враги остались лежать рядом — холодные и неподвижные.

Засыпало время осколки могущественной страны. Две силы, что когда-то беспощадно кромсали друг друга, теперь спали рядом. Души погибших в кровавой бойне все видели, все понимали.

Их невозможно подчинить… В них скрывается невероятное могущество, но, если нарушить их сон, это принесет только разрушения, или свободу для проклятых. Начало новой жизни, долгожданное перерождение. Все зависит от того, кто придет. И хватит ли у него сил пережить тысячи жизней, увидеть каждую минуту сражения, увидеть, как умирает государство и простить… Отпустить с миром… всех без исключения…

— Что ты скажешь о прощении? — спросил муж снова.

— Я о нем ничего не знаю, — ответила глухо, перед глазами все еще стояли показанные Ярославом картины.

Среди теней находился и руководитель экспедиции, и убитые его безумной мечтой молодые ребята; враги, одержимые яростью боя и защитники. Некоторые из них, едва могли держать в руках мечи…

— Завтра поедем?

— Уверена? — колдун заглянул в мои глаза, и я поняла, что он видит гораздо больше, чем понимаю я сама.

— Да, — произнесла твердо. — Слишком велик соблазн. Мы не можем оставить все как есть. Если прошел один — пройдут и другие.

— Это не причина, Оля, — возразил Ярослав.

— Я не знаю ничего о прощении, но и о любви я тоже ничего не знала.

— Ступив на этот путь, дороги назад не будет. Или одолеть весь или остаться там.

— Знаю. Ты берешь меня с собой, сам предлагаешь, почему?

— А есть причины не брать? Разве я могу оставить одну любимую супругу?

— Это вопросы, Ярослав. А мне нужен ответ.

— Это дорога для двоих, — пояснил мужчина после молчания, словно до последнего момента раздумывал, стоит ли говорить. — Как бы я ни хотел тебя защитить, сохранить, уберечь, только вместе мы можем пройти до конца.

— Не бойся, я смогу. Я не хочу умирать, даже зная, что вновь вернусь в этот мир. Я хочу быть с тобой. Здесь, сейчас, а не там, среди проклятых.

Мы замолчали, вслушиваясь в ночные шорохи.

— Завтра едем?

— Уверена? Подумай еще раз, — попросил муж, взгляд проникал сквозь защиты, но я не мешала. — Ты увидишь все: смерть, кровь, предательство, падение.

— И недостающие кусочки головоломки. И борьбу, и любовь, и счастье. Я буду держаться за них, я смогу.

Колдун до боли сжал мою руку.

— Спасибо, — выдохнула тихо.

— За что?

— За то, что веришь.

Ярослав улыбнулся, но как-то вымучено. Поцеловал

в висок.

— Ты мне обещала, помни. Мальчика и девочку.

Догорал закат, просыпались проклятые, скользили неприметными тенями. День не их время, при свете солнца здесь в сотни раз легче, но нам приходилось ожидать сумерек. Мы стояли возле границы поля, на котором я поняла: люблю больше жизни, и едва не потеряла. Я знала, что ждет впереди, но не испытывала страха. Я сильнее обитателей этого места. Им не хватает тел, не хватает любви, и лучей солнца. Призраки такие же, как и мы, и надежда для них дороже всех сокровищ этого мира.

— Пора, — произнес Ярослав.

Держась за руки, мы переступили черту. Повеяло холодом, тонкие иглы впились в пальцы. Зря это. Колдун не отпустит мою ладонь, даже если планета разлетится на мелкие осколки. Без него у меня бы не хватило сил пройти этот путь до конца. Без меня он бы никогда его не начал. Мы отпускали — своих и чужих.

Отрывки жизней проносились перед глазами, тысяч жизней. Мы переживали радость и боль и прощали. За измену, за предательство, за убийства. Прощали тех, кто пришел на землю властелином, а стал рабом. Прощали не видящих истину слепцов и мудрецов, что не смогли ее донести. Заблудшие души, искавшие свое истинное предназначение и тех, кто давно забыл о поиске. Если б они раньше отбросили паутину лжи, если бы знали, что теряют… Они давно заплатили. Они платили всю жизнь, хоть и ничего не знали об этом. Их души оплачивали бесконечные счета последние четыреста лет.

Любовь не смела судить. Она дарила спасение, отпускала, сияя ярче звезд и планет, и тьма оказалась перед ней бессильна.

Я хотела знать, что здесь произошло, что послужило толчком к страшным событиям, и теперь история открывалась, выжигая душу огненной рекой. Если бы не рука Ярослава, я бы упала, сломалась, и безумие поглотило мой разум. Однако мы шли вперед по земле, что долгие годы не принадлежала живым, а искусанные до крови губы шептали одни и те же слова на древнем забытом языке. Переплетение силы вспыхивало разноцветными нитями…

Все или ничего. Здесь нет полутонов. Но так ли они нужны, когда мы вместе? Его любовь исцеляла свежие раны моей души, его любовь делала меня всесильной. Я стала для колдуна нерушимым щитом, дыханием, верой. Наша мечта касалась каждой, не отыскавшей покоя души, и они улетали, свободные от оков. Так тогда нам казалось.

Мертвые узнали больше, чем открылось живым. Получив вожделенную свободу, они не хотели ждать перерождения. Бывшие проклятые призраки желали хотя бы сейчас, через столетия, исправить допущенные ошибки. Зона Надлома обрела ангелов-хранителей. Невидимых, могущественных стражей. Вместе с нами они будут возводить на руинах новые селения, отводить удары, строить мосты. И беречь хрупкие огоньки утерянного дара, что проснется в каждом рожденном здесь ребенке.

Светила луна, где-то в лесу выли волки. Без сил я опустилась на траву. Пахло свежестью, спали сомкнутые бутоны цветов. Мы ступили на тот путь, за который тысячи лет горели на кострах. А еще раньше, так давно, что уже никто и не помнит, счастливо жили. Стояли рядом, смешавшись вместе, защитники и завоеватели последних вольных земель. Где-то далеко за гранью вились чужие мысли, но здесь мы оставались неуязвимыми.

— Спи, моя милая, — прошептал Ярослав, сердце заполнила терпкая нежность.