Зона поражения
Шрифт:
– Псевдоплоть порезвилась? – вполголоса спросил я.
– Ага, – отозвался мой напарник. – Только уж больно большая. Не бывает таких. Хе-хе! Ни черта не понимаю.
Если сталкер ни черта не понимает – жди конкретных неприятностей, это закон природы. Прищурившись, я осмотрел сборные домики лабораторий. В одном из них по-прежнему дребезжал сигнал тревоги, в другом работал аларм-маячок. Добро пожаловать, мультяшный страус.
– Вперед, – скомандовал я. – Потихоньку. И в оба глядеть!
Мы обогнули кунг, и перед нами открылся пейзаж после битвы.
В основном здесь были военные сталкеры. Видимо, они подтянулись сюда по сигналу тревоги и не успели даже пустить в ход оружие. Или успели, но это помогло им мало –
На сей раз блевал не только Миша Пустельга, но и Альваро с Мартином. Даже у меня в желудке беспокойно заворочалась саморазогревающаяся тушенка Донахью. Доводилось мне уже видеть подобные зрелища, но более омерзительные – никогда. К такому вряд ли можно привыкнуть.
– Смотрите внимательно под ноги, – распорядился я сквозь зубы. – Ищите норы. Если найдете – вперед не лезть! Сразу сообщайте мне.
То, что целое подразделение обученных военных сталкеров не сумело сдержать противника и погибло в считаные минуты, говорило только об одном: мутанты появились совершенно неожиданно и с самого неожиданного направления – из глубины лагеря. Правильно организовав оборону, военные могли превратить научный лагерь в неприступную крепость и часами отбивать атаки стада псевдогигантов, пока не подоспеют вертолеты. Однако вряд ли кто-то рассчитывал на то, что обороняться придется от врага, атакующего изнутри периметра. Неповрежденный забор из колючей проволоки тоже свидетельствовал об этом, и поскольку других летучих тварей, кроме ворон и вертолетов, я в Зоне ни разу не видел, объяснение было одно: что-то выползло из подземных нор. Возможно, это были бюреры, хотя каким образом они нанесли военным сталкерам такие страшные повреждения, все равно оставалось непонятным.
Мы быстро обследовали ближайшие лаборатории, просто заглядывая в сорванные с петель двери. Везде было одно и то же: расколоченное вдребезги, разбросанное как попало оборудование, брызги крови на стенах и растерзанные человеческие останки. Мутанты застали ученых в самый разгар исследовательских работ. Двигались твари, судя по всему, с умопомрачительной скоростью: никто не успел укрыться, никто не сумел дать отпор. Местных обитателей просто вырезали, быстро и поголовно. В одном из домиков кто-то все-таки заперся, но тонкая металлическая стена была вскрыта, словно консервная банка, и отогнута в сторону, через проделанный проем виднелся разгромленный автоклав с полуоторванной дверцей и лужа крови на полу.
Меня смущали следы. Люди в панике метались по лагерю, но, судя по следам, преследователь у них был всего один. Он методично перемещался от строения к строению, уничтожал хозяев и двигался дальше. Рассудок отказывался верить в то, что эту бойню учинила всего одна мутировавшая тварь.
Мы подобрались к внушительному ангару, из распахнутых дверей которого монотонно верещал зуммер. И сразу же детекторы радиации, встроенные в наши ПДА, подали голос – сначала щелчки были редкими, затем, когда мы приблизились к дверям, стали напоминать треск кастаньет.
– Похоже, горячее пятно всплыло прямо посреди лагеря, – вполголоса произнес Хе-Хе. – Что же это за тварь принесло вместе с ним?
– Я такой штуки еще не встречал, – признался я.
Пожалуй, следовало линять из лагеря, пока не поздно. С блуждающими горячими пятнами шутить не стоит. Я помню, как однажды такое пятно прошло по траве, на которой сидел Папахен. Его счетчик Гейгера
Но меня уже разобрало. Надо было выяснить, что здесь произошло, хотя бы для того, чтобы не столкнуться через десять минут на сталкерской тропе с рыскающим по окрестностям огромным кровожадным мутантом.
Я осторожно поднялся по ступенькам и заглянул внутрь ангара через распахнутую дверь. Фонило внутри знатно. Рядом с дверями стоял компьютерный стол, на котором лежал опрокинутый и треснувший монитор; еще один монитор валялся на полу, придавленный поваленным креслом и бездыханным телом в зеленом халате, рассеченным от плеча до пояса. По экрану продолжали бежать вертикальные столбцы символов. Какое-то электронное научное оборудование было расставлено вдоль стен. По потолку змеились толстые провода в разноцветной изоляции, мерцали приглушенно светодиоды. Половина ангара была отгорожена толстой стальной решеткой. Внутри стояло что-то вроде огромного металлического корыта, в котором я разглядел окровавленные собачьи ноги и головы. В углу была оборудована поилка с мутной водой. Над клеткой располагались кран с лебедкой, который перемещался по приваренным к потолку направляющим, несколько видеокамер, какие-то измерительные приборы, провода от которых расходились по всей лаборатории, и странного вида аппарат, напоминавший соленоидную катушку в могучей свинцовой броне. Я уже достаточно топтал Зону, чтобы понять: такой мини-саркофаг мог скрывать только радиоактивные материалы. Создавалось впечатление, что в середине этой катушки раньше вращался радиоактивный брусок, но теперь свинцовая броня была варварски раскурочена и кто-то выломал брусок из агрегата. Металлические прутья на передней стороне клетки тоже были изуродованы, вырваны из гнезд, отогнуты в стороны. Кому-то очень большому не терпелось выбраться на свободу.
За несколько мгновений оценив обстановку, я поспешно спрыгнул с крыльца – годовая норма облучения не резиновая, ни к чему набирать ее за пару минут. На всякий случай вынул из нагрудного кармана пузырек со специальными таблетками, показывающими суммарную дозу полученной радиации, встряхнул его, посмотрел на свет – нет, все в порядке, только чуть голубоватые по ободкам. Когда они станут синими, как июльское небо над родным Харьковом, о Зоне можно на полгода забыть.
– То же самое? – спросил Донахью.
– Не совсем, – отозвался я, досылая гранату в подствольный гранатомет. – Это не пятно. Похоже, ученые проводили тут какие-то эксперименты с тварями. Подвергали их направленному радиационному облучению или ставили еще какие-то опыты. И сдается мне, один пациент вырвался на свободу. Рекомендую не терять бдительности, господа.
Хе-Хе и охотники тут же последовали моему примеру.
Сигнал аларм-маячка внезапно пискнул и умолк. Стеценко посмотрел на меня.
– Этот человек умер! Наша помощь уже ни к чему. Не пора ли рвать когти?
Пришибить твою муху! Давно пора, но теперь я из принципа все сделаю наоборот.
– Маячок мог испортиться, – пояснил я. – Надо все-таки посмотреть, что с раненым.
Стеценко пожал плечами.
– Как скажешь, босс. Только охота становится слишком опасной.
– Это вы еще не видели действительно опасной охоты.
В одном из домиков послышалось слабое шевеление, и я вскинул руку: тишина!
– Бе… Березин! – донесся оттуда прерывистый голос. – Бе…
Несмотря на то что раненый говорил с трудом и захлебывался кровью, я сразу его узнал: это был Нестандарт, начальник лагеря. Кличку свою он получил за любимое словцо, которое часто употреблял, рассматривая артефакты, предлагаемые сталкерами для покупки. Березин, его научный и административный помощник, тоже был мне хорошо знаком. Его труп я обнаружил в одном из сборных домиков.