Зона вторжения. Байкал
Шрифт:
Алексей сел, посветил назад: прохода, через который его сюда затащили, больше не существовало — обвал.
Он поднялся на ноги, нащупал в обломках породы «Нортон», проверил оружие. Кажется, оно было исправно. Сделал шаг к полосатому человеку, положил ему руку на плечо.
— Пойдем отсюда.
Человек обернулся, и Алексей отпрянул. Заключенный был абсолютно, бесповоротно слеп. Как крот. Быть может, именно поэтому он и не трогался с места, держался за ногу своего товарища.
— Елы-шпалы! — только и смог сказать Алексей,
…Его куда-то тащили, а потом бросили на пол. Кто-то ткнул в него носком ботинка.
— Кто это? Откуда вы его взяли? Что случилось? — спросил хриплый, но знакомый голос. Голос из прошлого.
— Завалило там все! Сверху, видать, гранату кинули или еще чего… А этот тоже оттуда, сверху, — Алексея опять чувствительно ткнули в бок носком обуви.
— Трифон погиб. Завалило.
В ответ выругались. Обладатель знакомого голоса подошел к Алексею, наклонился над ним.
Алексей открыл глаза и в слабом, мерцающем свете, падающем от самодельного факела, попытался сфокусировать взгляд на лице, которое нависло над ним.
— Наверное, новенький дубак! [25] — снова вступил в разговор притащивший его заключенный и что есть силы пнул Карабанова ногой.
Бронежилет смягчил удар, но Алексею надоело быть мишенью для чьих-то грязных ботинок, он схватил ударившего за ногу, дернул, легко подмял его под себя и уже занес руку, чтобы одним махом прикончить обидчика, как вдруг стоявший рядом человек силовым приемом перехватил руку и вывернул ее назад. Карабанов змеей выскользнул из болевого приема, выпрямился и сошелся с противником лицом к лицу. Но стоило врагам бросить друг на друга первый оценивающий взгляд, как оба замерли, всматриваясь.
25
Дубак (блатной жарг.) — охранник в зоне.
— Седой? — Голос Алексея дрогнул.
Перед ним стоял сослуживец Александр Седых, он же Санек, он же Седой, он же друг, товарищ, брат, с которым в старые добрые времена было съедено сто пудов соли! Он похудел, постарел, видимо, не на пользу пошло время, проведенное на зоне, но глаза были все те же: наглые, дерзкие, полные жизни.
— Карабанов?.. Леха? Капитан! — воскликнул он.
— Подполковник! — скромно поправил его Алексей. — Седой! Ты-то как? Почему? За что?..
Обнялись.
Отступив назад, Алексей незаметно провел рукой по амуниции. По крайней мере пистолет и взрывчатка были на месте. Уже легче!
Пятеро заключенных вокруг сначала расступились, давая противникам место для боя, а теперь заинтересованно качнулись вперед. Круг сомкнулся.
Седой оглянулся на товарищей, чуть смущенно повел плечом, отступил на шаг.
— Долгая история…
— Если долгая, не рассказывай! Времени мало, — Алексей пошатнулся, схватился за голову.
— Чем это ты меня? — спросил он своего обидчика — невысокого лысого мужичка.
— Да вот! Носочком! — не смутившись, ответил тот. В руке он и в самом деле держал орудие нападения — носок, набитый мелкими камешками.
Алексей усмехнулся.
— Хорошо, не каменюкой! — Он обернулся вокруг. — Сколько вас здесь?
— Двенадцать человек! — ответил Седой. — А! Без Трифона — одиннадцать. С тобой — опять дюжина, но Хасан — слепой. Зато слышит отлично. Это он тебя услышал.
— А где остальные?
— Остальные? — Седой усмехнулся. — Кто где. Кто с вохрой наверху сидит, там человек двадцать с Горынычем, кто по руднику выход ищет, надеются братки, что из-за обвалов могут открыться щели в породе, а б о льшую часть завалило. Вчера тряхануло сильно, народу много погибло. Земля пухом, были там и неплохие ребята.
— Вы тут пели, что ли? Или молились?
— И пели, и молились, — сказал лысый с носком. Он подал Алексею руку. — Маньяк Мухоркин.
Алексей опешил, вопросительно глянул на Седого.
— Да шутит он так, — ответил Седой. — Прибил кого-то по пьяной лавочке, а полицаи ему еще шесть убийств навесили. Ну, по крайней мере, он так говорит.
Алексей покосился на Мухоркина, руку пожал, но тут же вывернул ее, ткнул Мухоркина носом в пол.
— Я подлые удары помню! — чеканя, произнес он не столько для Мухоркина, сколько для остальных. — Сзади ко мне лучше не подходи! Понял?
— Понял! — прохрипел Мухоркин.
— Ну и отлично, — Алексей оставил в покое Мухоркина, который сразу отошел от него в сторону, потирая руку.
Алексей повернулся к Седому.
— Ну знакомь меня со своими пацанами! Да распорядись, чтобы вещички вернули, а то растащили тут уже все…
— Че замерли? — рявкнул Седых. — Не слышали, что ли? Все — сюда! — Он ткнул пальцем, показывая, куда именно требуется все вернуть.
— Да куда там! — ответили ему.
Защелкали затворы.
— Стойте! — гаркнул Карабанов.
Надо было во что бы то ни стало предотвратить конфликт.
— Оружие можете оставить себе!
Заключенные нехотя остановились.
— Меня зовут подполковник Карабанов, начальник Нижнеудинского гарнизона, — солгал он. — А вы кто? Санек! Представь друзей!
Зека переглянулись.
— Че пацаны, уважим вояку? — спросил Седых, слегка озадаченный быстрым и неожиданным бунтом своих сторонников.
Первым вперед выступил наглый налысо бритый молодчик, из-под полосатой робы по кистям рук и по шее выглядывали татуировки. Но это были не зэковские «картинки», а кельтские разноцветные узоры, сделанные в хорошем дорогом салоне. Рисунки шли даже по лысому черепу. В руках молодчик держал «Сайгу».