Зов Армады
Шрифт:
Злата повернулась, Треш осекся. Взгляд его приковался к мокрой майке и упругой женской груди под ней.
– Что такое?.. – Девушка изобразила саму невинность и оглянулась. – Что там? Опять рогач?
– Мда… – Сталкер отвел глаза в сторону и смущенно кашлянул. – Шутки шутками, но ведь могут быть и дети…
Нахохотавшись, они продолжили подготовку ко сну, только теперь между ними исчезло напряжение и чувство скованности. Злата почувствовала себя так, будто знала Треша все прошедшие годы. Ни грамма сомнений, словно между ними протянулась тонкая, но прямая родственная нить. Сталкер в свою очередь тоже сменил недоверие на радушие и симпатию к этой милой, не по годам умной и бодрой девчонке. «Сколько ей? Не больше двадцати. Но откуда такой опыт и мастерство, спокойствие и рассудительность? Симпотная, блин, чертовка!»
Развесив мокрые вещи на импровизированной сушилке, сооруженной из рогатин, Злата в запасной футболке и обратно надетой «горке» ушла в кусты. Что она там делала, можно было догадаться. Явно не только по нужде, потому что брякнул колокольчик и тонким специфическим звуком завибрировала натянутая струна. «Растяжку-сигналку сбацала. Ишь, дает стране угля! Что с ней завтра делать? Сейчас думать уже не могу, спа-ать. Иначе завтра помру». Треш расстелил еловые лапы, кинул сверху маскхалат пленницы, подложил под голову рюкзак, «Вал» прижал к себе вдоль тела.
– Костер обнови и ложись. И без вопросов… все завтра. Надеюсь, никаких сюрпризов? А то ведь я, правда, только спать… – пробубнил сталкер, зевая. – И сигналку… свою… слушай сама… я… капути… ки…
– Приятных сновидений, козлик! – хмыкнула Злата, поправляя футболку под «горкой», сгребла ветки в кучу возле костра, вздохнула, легла, прижавшись к Трешу спиной, и отметила, что он нравится ей все больше и больше.
Южный форт, в прошлые времена называвшийся Воронежем, отличался от Западного масштабами и обороной. Никаких ветряных мельниц, питающих электричеством Ограду, ни рвов с водой, ни камне– и огнеметов. Естественной преградой непрошеным визитерам служило одно из ответвлений Реки, опоясывающее все поселение вокруг. Сеть блиндажей и колючей проволоки дополняла оборону, а несколько автоматических самонаводящихся спарок-турелей серьезно усиливали неприступность форта. Редким часовым оставалось лишь поглядывать в сторону заречного ивняка, согласно сторожевому регламенту.
Крепость не имела высоких стен с амбразурами и сторожевыми башнями по краям периметра. И фортом числилась, потому что стерегла покой Пади с юга, контролируя массовые нашествия потенциальных врагов: кочевников, мутантов и различной нежити. Южный форт фиксировал передвижения пришлых, появление эпидемий и выход поселенцев за границы Пади. В форпосте числились до тысячи человек постоянного населения, до сотни переменного – гостей, ежедневно посещавших его, и трех десятков заключенных различных группировок. Совет старейшин насчитывал десять избранных, гарнизон – сотню бойцов, а обнесенный «егозой» железобетонный корпус ученых и медперсонала – полсотни человек. В этом бункере остатки научного мира Пади изучали болезни, вирусы, бактерии, мутацию и проводили различные исследования. Именно здесь за три года Хаоса появились усовершенствованные версии некоторых артефактов, противоядие от пауков-шипунов и мормонов, огромных рыжих убийц-муравьев, наводнивших область Черноморья, а также изучались аномалии и создавались лекарства от чумы, холеры и нью-гриппа.
Причин беречь и хорошо защищать форт имелось много, в конце концов, он был единственной преградой волнам мутантов и уродов, валом валивших от недалекой Дуги. Но, видимо, не так уж и тщательно охраняли крепость от внешнего и внутреннего врага…
Пока добравшийся до форта Малой подробно рассказывал старейшинам о рейде отряда, и это подтвердили прибывшие этой ночью дед Игнат с одноруким верзилой Добрыней, пятая колонна устроила восстание.
Рано утром из тумана, заполонившего улочки форта, к часовым тюремных ворот подошла женщина преклонного возраста, сутулая, горбатая, с тросточкой и корзиной, полной пирожков. Охранники с кислыми физиономиями не успели прийти в себя, зевая и равнодушно глядя на старушку, как уже лежали с простреленными головами, а ворота открывали трое крепких мужиков в балахонах. Бабушка – «божий одуванчик» убрала пистолет, оборудованный ПБС, обратно в корзину, артритной рукой смахнула с седой головы льняной платок и вытерла им вспотевший лоб. На затылке ее виднелась татуировка с цифрой «6». Словно испугавшись, что кто-то увидит этот знак, она спохватилась и натянула платок обратно, присев прямо на труп одного из часовых.
Вскоре все тридцать заключенных были освобождены, четверо из них отказались принять участие в дальнейшей резне и ретировались, а остальные, вооружившись, кинулись к центральному посту форта. Старушка благополучно исчезла, чтобы снова всплыть где-нибудь со смертельной корзинкой и сделать свое черное дело. Голодные, злые и мстительные зеки с тремя сектантами «Демонов» быстро миновали улочки поселения и напали на охрану главных ворот. Еще двое в серых балахонах ликвидировали часовых у блокпостов, развернули турели стволами в тыл форта и заняли оборону вместе с освобожденными уголовниками. Среди них оказались приверженцы «Шерхана», «Каскада», кочевники и варвары, пара Черных Карателей, убийцы из горожан и трое вояк из «Беты».
Раскрытые настежь ворота ждали прихода кого-то извне. Кого – можно было только догадываться…
Белокожий, как альбинос, остроносый бандит в длинном, до пят, коричневом плаще, сидя на пне посреди просеки дремучего леса, громко говорил по рации. Левой рукой он время от времени потирал большую золотую бляху на груди, часто сплевывал под ноги и кряхтел. Красивый нагрудный знак в виде солнца с длинными лучами блестел даже в предутренней мгле, отчего придавал хозяину необычный экзотический вид. Бинты желтого цвета, охватывающие голову, оставляли открытым только лицо с тонкими, словно выщипанными бровями. Ходили слухи, что главарь «Шерхана» когда-то давно перенес лоботомию, но неудачную, почему сейчас и прятал уродство под перевязью. Внешностью он действительно напоминал древнеегипетского фараона, накинувшего походный плащ. На его спине в пластиковых ножнах болталось мачете с резной рукояткой, как у старинных мечей Ближнего Востока. Фараон иногда искоса поглядывал на высокого человека в черных доспехах со стрелковым комплексом «Гроза-М» на плече, стоящего поодаль.
– Твою мать, Пурген, живо настраивай свой катафалк! Там щас начнут шухер, а ты не готов, мля! Смотри, обломаешь со штурмом, я тебе яйца отрежу. Все, доложишь, как сбацаешь! – крикнул в микрофон Фараон, убрал рацию и поднялся.
– Итак, продолжим, – сухо сказал командир Черных Карателей, приблизившись к главарю ренегатов, – условия дележа трофеев после операции мы обговорили. Контроль секторов и сигнал к штурму тоже. Напоминаю, твои… люди не трогают моих, а мои, в свою очередь, лояльны к твоим! Среди заключенных форта имеются и вояки, что будем делать с ними? Я бы не советовал связываться с солдатами «Беты», они – парни серьезные, и Шершень не простит никому потери своих подчиненных. Да и Шелест за это не погладит по головке.
– Заметано. Че я, не понимаю, что неуязвимый и вездесущий полковник Хард не желает портить отношения с вояками?! Это мне они поперек горла, а вы, наверное, друганы навек? – ехидно скривился Фараон, ковыряя щепкой в зубах. Хорошим воспитанием бандит не отличался.
– Никакой дружбы с вояками я не вожу! – строго ответил Хард, прищурив и без того узкие глаза и до белых костяшек сжимая цевье «Грозы». – Ни с кем союзов не заключаю и не работаю вместе. И твоя банда в этот раз исключение, но только на время захвата форта, не более того. Я стерплю тебя и твоих отморозков, взамен хочу того же и от тебя. И все!
– Ха, удивил, ептеть! Понял уже и сам. Ладушки, – усмехнулся Фараон, – как насчет помощи тяжелыми стволами? Подаришь десяток РПГ?
– Не подарю, а дам взаймы. И ты мне это возместишь сполна после взятия крепости, ясно? В этом мире ничего не дарится просто так. И еще, Фараон. Напоминаю, можешь грабить склады поселенцев, насиловать, резать, забирать что хочешь. Но… бункер ученых и святилище форта вместе со всем содержимым и пленными – это мое! Ты хорошо понял меня? Чтобы ни одна собака не вздумала…