Зов Ктулху
Шрифт:
«Граф Магнус» — бесспорно, одно из лучших произведений доктора Джеймса — представляет собой своего рода средоточие затаенной тревоги и напряженного ожидания. Мистер Рэксэл, английский путешественник середины девятнадцатого века, временно селится в Швеции, занимаясь сбором материала для книги. Заинтересовавшись историей старинного рода де ла Гарди, проживавшего близ местечка Робек, он приступает к изучению архивов, и постепенно его воображением завладевает личность первого владельца доныне существующего особняка, печально известного графа Магнуса, о котором ходят странные и жуткие слухи. Живший в начале семнадцатого столетия граф печально славился своей жестокостью в отношении браконьеров и задолжавших арендаторов. Суровость его наказаний была притчей во языцех, и до сих пор еще ходили смутные слухи о его посмертном
Мистер Рэксэл выслушивает все эти истории, а потом случайно натыкается на крайне туманные упоминания о Черном паломничестве, якобы предпринятом графом в палестинский город Хоразин — один из тех, что, согласно Священному Писанию, был проклят Господом и где, по словам отцов церкви, должен родиться Антихрист. Что именно представляло собой это Черное паломничество, никто не решается сказать; столь же плотная завеса молчания окружает и странное существо, с которым вернулся домой граф. Тем временем мистером Рэксэлом овладевает страстное желание осмотреть мавзолей графа Магнуса, и, добившись на это разрешения, он посещает его в сопровождении дьякона. Внутри он обнаруживает несколько памятников и три медных саркофага, в одном из которых лежит граф. Вдоль края графской усыпальницы в несколько рядов идут выгравированные сцены, в том числе одно загадочное и жутковатое изображение охоты в лесу: обезумевшего от страха человека преследует низенькая, закутанная фигура с щупальцами осьминога, натравляемая на несчастную жертву высоким мужчиной в черной мантии, стоящим на соседнем пригорке. Саркофаг снабжен тремя массивными железными замками, один из которых открыт и валяется на полу. Увидев его, мистер Рэксэл тут же вспоминает о том металлическом лязге, что он слышал накануне, когда проходил мимо мавзолея и высказал вслух шутливое желание воочию увидеть графа Магнуса.
Еще больше заинтересовавшись личностью графа и имея доступ к ключу, мистер Рэксэл посещает мавзолей вторично, на этот раз без сопровождающего, и обнаруживает, что еще один замок открыт. На другой день, накануне отъезда из Робека, он снова идет в мавзолей, чтобы попрощаться с давно умершим графом. Под влиянием какого-то необъяснимого порыва он опять выражает вслух свое нелепое желание встретиться с похороненным здесь дворянином и в тот же самый момент, к ужасу своему, обнаруживает, что на саркофаге остался всего лишь один замок. Не успевает он прийти в себя, как этот последний замок с грохотом падает на пол, после чего раздается звук скрипящих петель. Чудовищная крышка саркофага начинает медленно подниматься, и мистер Рэксэл в панике выбегает наружу, забывая запереть за собой дверь.
Переправляясь в Англию через Ла-Манш, путешественник испытывает странное беспокойство при виде своих попутчиков. Пассажиры в черных одеждах заставляют его вздрагивать; ему кажется, будто за ним следят. Из двадцати восьми человек, насчитанных им на борту, за столом появляется только двадцать шесть; отсутствуют же всегда одни и те же — высокий мужчина в черной мантии и низенький, закутанный с ног до головы в балахон уродец. Высадившись в Харидже, мистер Рэксэл, недолго думая, спасается бегством в закрытом экипаже, но на ближайшем же пересечении дорог замечает две фигуры в мантиях. В конце концов он снимает домик в деревне и проводит время за письменным столом, торопясь оставить после себя описание всех пережитых им ужасов. На второе утро его обнаруживают мертвым, и во время дознания семеро присяжных лишаются чувств при виде его тела. С тех пор в том доме, где он останавливался, больше никто не живет, и лишь спустя полвека, после сноса дома, в ящике забытого шкафа обнаруживают его прощальную рукопись.
В «Сокровище аббатства Святого Фомы» британский антиквар разгадывает тайнопись на витражах эпохи Возрождения и с ее помощью находит старинный золотой клад в нише колодца, вырытого во внутреннем дворе одного германского аббатства. Однако хитрый хозяин сокровища приставил к нему стражника, и в темноте колодца некая тварь хватает антиквара за горло, так что тому приходится прекратить поиски и послать за духовным лицом. После этого случая в течение нескольких ночей подряд антиквар испытывает ощущение чьего-то незримого присутствия и чувствует отвратительный запах тлена, проникающий в его гостиничный номер из коридора. В конце концов священник вынужден при свете дня вернуть на место камень, которым было загорожено ведущее в сокровищницу отверстие внутри колодца — отверстие, откуда по ночам выходила неведомая тварь, чтобы отомстить человеку, потревожившему золото аббатства Святого Фомы. Завершив свою работу, священник замечает на старинной крышке колодца любопытную резьбу в виде жабы, опоясанной латинским девизом: «Depositum custodi» — «Стереги то, что тебе поручено».
К наиболее значительным творениям доктора Джеймса также относятся «Тайны Барчестерского собора», где в довольно необычной манере оживает причудливое резное изображение, чтобы расквитаться за тайное и подлое убийство старого настоятеля, совершенное его честолюбивым преемником; «Ты только свистни, и я приду к тебе, дружок!», повествующее об ужасе, вызываемом с помощью странного металлического свистка, найденного среди развалин средневековой церквушки; и «Случай из соборной истории», где под церковной кафедрой обнаруживается древняя могила, в которой притаился демон, повсеместно распространяющий панику и мор. Доктор Джеймс, при всей своей наружной легковесности, способен вызывать страх и отвращение в их самых шокирующих формах, что, без сомнения, ставит его в один ряд с немногими действительно талантливыми мастерами, работающими в черном жанре.
Тем, кто занят мыслями о будущем, страшная история со сверхъестественными мотивами дает богатую пищу для размышлений. Теснимая растущим валом дотошного реализма, циничного неверия и показной разочарованности, она в то же время поддерживается параллельным приливом мистицизма, усиливающимся как за счет запоздалой реакции «оккультистов» и религиозных фундаменталистов на открытия материалистической науки, так и за счет стимуляции воображения путем расширения перспектив и сноса барьеров, осуществляемой современной наукой с ее молекулярной химией, бурно развивающейся астрофизикой, теорией вероятности и проникновением в сокровенные тайны биологии и человеческой психики. В настоящее время преимущество находится на стороне благоприятствующих сверхъестественному ужасу сил, ибо совершенно очевидно, что сегодня произведения на потусторонние темы принимаются с гораздо большим радушием, нежели тридцать лет назад, когда лучшие творения Артура Мейчена упали на каменистую почву щеголеватых и самоуверенных девяностых. Амброз Бирс, при жизни почти не известный, сегодня достиг широкого признания.
И все же ждать разительных изменений не приходится — ни в ту ни в другую сторону. При любом повороте событий между обеими тенденциями будет поддерживаться приблизительный баланс — и в то время как мы вправе ожидать дальнейшего усовершенствования техники письма, у нас нет никаких оснований предполагать, что место, традиционно занимаемое историей сверхъестественного ужаса в литературе, существенно изменится. При всей своей значительности, это всего лишь один из видов человеческого самовыражения, который всегда будет привлекать относительно небольшое число людей с определенным складом ума. И если завтра мы станем свидетелями всеобщего признания какого-либо произведения литературы ужасов, то можно будет с уверенностью сказать, что своим успехом оно обязано высокому мастерству, а не притягательности темы. Однако кто осмелится утверждать, что мрачность темы на сто процентов исключает успех? Знаменитая, сияющая красотой Чаша Птолемеев [387] была высечена из оникса.
387
Чаша Птолемеев— выдающийся образец античной резьбы по камню, предположительно созданный в Александрии в I в. до P. X. и названный по имени царской династии, которая правила Египтом в эллинистическую эпоху. Ныне чаша хранится в парижской Национальной библиотеке.