Зов кукушки
Шрифт:
— Если и было завещание, эти гады как пить дать его порвали. С них станется. Такие на все способны. В особенности дядюшка.
5
— Мне очень жаль, что он вам не перезвонил, — извинялась Робин, находясь в конторе, на расстоянии семи миль от Страйка и Кэннинг-Тауна. — Мистер Страйк в настоящий момент чрезвычайно занят. Разрешите, я запишу ваше имя и номер телефона, а во второй половине дня сама прослежу, чтобы он вам позвонил.
— О, в этом нет необходимости, — ответила женщина. У нее был приятный, интеллигентный, чуть хрипловатый голос, по которому без труда угадывалось,
— Ох. Конечно. — У Робин вдруг отказали мозги, как и рука, сжимавшая карандаш.
— Вот спасибо… Робин, правильно я запомнила? Очень вам признательна. Всего доброго.
Шарлотта отсоединилась первой. Робин, как в тумане, положила трубку и всерьез разволновалась. Ей совсем не хотелось передавать такое сообщение. Пусть в этом деле она оказалась всего лишь посредницей, но у нее не было ни малейшего намерения вторгаться в личную жизнь Страйка, тщательно оберегаемую от внешних посягательств: он ни словом не обмолвился о картонных коробках со своими вещами, о раскладушке, об ужинах на рабочем месте.
Робин перебрала в уме разные уловки. Можно забыть передать сообщение и просто сказать, что звонила Шарлотта, а дальше пусть эта дамочка сама делает грязную (как выразилась про себя Робин) работу. А вдруг Страйк вообще откажется ей звонить — и узнает о помолвке из чужих уст? Робин не догадывалась, много ли общих друзей у Страйка и его бывшей (подруги? невесты? жены?). Если подобная история приключится с ней и Мэтью, если он вдруг переметнется к другой (при одной этой мысли у нее сжалось сердце), слух разнесется мгновенно, а близкие друзья и родственники наперегонки бросятся открывать ей глаза; в таком случае она, вероятно, предпочла бы, чтобы ее предупредили тактично, без лишних эмоций.
Примерно через час, заслышав на лестнице шаги Страйка, который на ходу разговаривал по телефону и явно пребывал в бодром настроении, Робин внезапно пришла в панику, словно перед экзаменом. А когда босс распахнул стеклянную дверь и Робин поняла, что он вовсе не разговаривал по телефону, а вслух декламировал рэп, ей стало просто дурно.
— «Забиваю на Джохари», — бормотал Страйк, не выпуская из рук коробку с электрическим вентилятором. — Приветствую.
— Здравствуйте.
— Вот — думаю, пригодится. А то у нас душновато.
— Да, это очень кстати.
— Только что в музыкальном магазине послушал Диби Макка, — сообщил ей Страйк, ставя коробку в угол и снимая куртку. «Трам-татам-татам „Феррари“. Забиваю на Джохари». Интересно, кто такой Джохари? Соперник-рэпер, как по-вашему?
— Нет, — сказала Робин, жалея, что придется подпортить ему настроение. — Это психологический тест. Окно Джохари. Показывает, насколько хорошо человек знает самого себя и как к нему относятся окружающие.
Страйк остолбенел, даже не повесив пальто, и уставился на Робин:
— Такого в «глянце» не печатают.
— Да, верно. Просто я училась в университете на психологическом. Но не окончила.
У нее было смутное ощущение, что лучше будет вначале рассказать ему о каких-нибудь собственных неудачах, а уж потом сообщить дурную весть.
— Вы забросили университет? — Он проявил живой интерес, что было ему совсем не свойственно. — Надо же, какое совпадение! Я тоже. А почему у него говорится «Забиваю на Джохари»?
— В местах лишения свободы Диби Макку назначили курс психотерапии. Он заинтересовался, стал читать книги по психологии. Это я из газет знаю, — уточнила она.
— Вы прямо кладезь ценных сведений.
У нее снова оборвалось внутри.
— Вам тут звонили. Какая-то Шарлотта Кэмпбелл.
Бросив на нее быстрый взгляд, Страйк нахмурился.
— Просила передать, — глаза Робин скользнули в сторону и остановились на ухе Страйка, — что она помолвлена с Джейго Россом.
Робин невольно перевела взгляд на его лицо и похолодела.
Одним из самых ранних и самых сильных впечатлений Робин были события того дня, когда усыпили их пса по кличке Бруно. Сама она была слишком мала, чтобы понять объяснения отца. Существование лабрадора Бруно, любимца ее старшего брата, воспринималось ею как вечный и непреложный факт. Озадаченная мрачностью родителей, она спросила у Стивена, как это понимать, и ее надежный мирок обрушился, когда она впервые за свою недолгую жизнь увидела, как его веселая физиономия враз стала горестной, а губы побелели и приоткрылись. Не помня себя, он завыл, а потом издал жуткий страдальческий крик, и тогда она безутешно заплакала, но причиной тому была не смерть Бруно, а пугающая скорбь старшего брата.
Страйк заговорил не сразу.
— Понятно. Спасибо, — с трудом выдавил он, прошел к себе в кабинет и закрыл дверь.
Робин села за стол, ощущая себя палачом. Она не знала, куда себя девать. Хотела постучаться к нему и предложить чаю, но передумала. В течение пяти минут она лихорадочно перекладывала бумаги и канцелярские принадлежности у себя на столе, то и дело поглядывая в сторону кабинета; когда дверь наконец отворилась, Робин вздрогнула и сделала вид, что стучит по клавиатуре.
— Робин, я пойду освежусь, — сказал ей босс.
— Хорошо.
— Если к пяти меня не будет, заприте тут сами.
— Да, конечно.
— На всякий случай — до завтра.
Он снял с вешалки куртку и вышел собранной походкой, которая не могла обмануть Робин.
Дорожные работы расползались, как гнойная рана. Хаос ширился с каждым днем, и для пешеходов сооружались все новые и новые мостки, позволявшие хоть как-то передвигаться среди этой разрухи. Страйк ничего этого не замечал. Он на автомате ступал по деревянным доскам, двигаясь в сторону паба «Тотнем», который служил ему и отдушиной, и укрытием.
Как и в «Орднанс армз», здесь было безлюдно, если не считать сидевшего у самой двери одинокого старичка. Взяв пинту «дум-бара», он опустился на обтянутую красной кожей скамью у стенки, почти под портретом сентиментальной викторианской девушки, милой и глупенькой, которая разбрасывала вокруг себя бутоны роз. Пиво он глушил, как лекарство, без удовольствия, в надежде на скорый результат.
Джейго Росс. Значит, она с ним встречалась — да что там, путалась — все эти годы. Даже Шарлотта, со своей гипнотической властью над мужчинами, со своим немалым опытом, не смогла бы за три недели перепрыгнуть от возобновленного знакомства к помолвке. Она клялась в вечной любви к Страйку, а сама втихаря крутила с Россом.