Зов Орианы. Книга вторая. Арктический десант (CИ)

Крестьянова Елена Геннадиевна

Костян как в воду смотрел. На пятой кассе беременная женщина, еле сдерживая слёзы, доказывала что-то кассирше. Девчонка на кассе, которая не вызывала симпатии Симагина с самого начала знакомства с ней на работе, что-то громко ей выговаривала в грубом тоне.

Когда охранники подошли ближе, то сразу поняли, в чём дело: покупательница стала расплачиваться, открыла сумочку, и оттуда выпала пачка влажных салфеток. Кассир обозвала её воровкой и потребовала оплатить покупку. Та отказалась и стала доказывать, что салфетки носит с собой

всегда, и те, что выпали из сумочки, были куплены уже давно. Тем более что упаковка с салфетками была вскрыта.

Беременная нервно теребила сумочку и шмыгала носом, пытаясь уговорить кассира. За неё вступилась пожилая пара, стоявшая в очереди, но сотрудница магазина сумела перекричать всех.

Видя, что все попытки урезонить её бесполезны, покупательница попросила книгу жалоб.

Охранники, пока ещё не вступившие в перепалку, переглянулись и бросились на помощь - конфликт явно стал выходить из-под контроля. Книга жалоб, пояснил Костян девушке, старорежимный пережиток, её в супермаркетах давно не водится.

Но покупательница оказалась настойчивой - тут же попросила проверить съёмку камеры слежения и маркировку салфеток. Кассирша в ответ уже откровенно рассмеялась ей в лицо - не будешь же рассказывать, что в отделе, где продаются салфетки, стоит бутафорная аппаратура.

Симагин, который до этого времени безмолвно наблюдал за происходящим, снова спиной почувствовал чужой внимательный взгляд. И ещё что-то, не поддающееся описанию. Незнакомое тягучее чувство, пришедшее в последний момент, было слабым и странным, и поначалу Алексей растерялся, пытаясь определить, что это такое. А когда понял, испугался и тут же вмешался.

– Извинись перед покупательницей, - сквозь зубы проговорил он, обращаясь к кассирше Наталье.

– Чего-о?
– непонимающе захлопала та накладными ресницами.

– Быстро извинись и пробей ей чек без салфеток, - с нажимом повторил Симагин, внимательно посмотрев ей в глаза. Кассирша, к удивлению Костяна, закрыла рот и послушно выполнила приказание. Беременная женщина улыбнулась сквозь слёзы, подхватила покупку и пошла к выходу.

– Вопрос-то копеечный, - пояснил Симагин в ответ на недоумевающие взгляды сотрудников.
– А вы чего хотели, чтобы она тут из-за волнения у кассы рожать начала? Её сегодня ночью в роддом заберут, и благодарите бога, чтобы после этого на вас в суд не подали, с возмещением морального ущерба.

– А ты откуда это взял, что она сегодня в роддом попадёт?
– удивился Коростылёв, подмигивая кассирше, которая торопливо спрятала в карман чек, забытый девушкой.
– У неё вроде и срок небольшой...

– От верблюда, - отрезал Симагин.
– И вообще - я увольняюсь с работы, мне другое место предложили.

Последняя фраза вылетела у него спонтанно, он и сам удивился, что так быстро принял решение, над которым мучился несколько дней. И виной этому был всего-навсего не родившийся ещё ребенок.

Ранним утром перед началом

активации Репин, Иванов и Дворкин вышли на общую веранду полюбоваться рассветом. Только что показавшееся из-за деревьев солнце отражалось в реке, золотя рябь на воде и прибрежные полоски песка с обеих сторон. Гомон проснувшихся птиц, казалось, заполнил собою прохладный воздух, перемешавшись с росой и хвойным запахом сосен.

– У меня вот в такие моменты наступает внутри какое-то умиротворение, баланс что ли, и ещё полное спокойствие, - тихо сказал майор, разглядывая буйство рассветных красок.

– Боюсь, покой нам только снится, - продекламировал Дворкин, с удовольствием вдыхая прохладу свежего ветерка.
– А я, между прочим, вчера дикую свинью на сопке видел. Говорят, их здесь много водится - охотиться некому в этом чертовом лесу. И енота. Думал, что кошка, а когда лучше разглядел - ей-богу, натуральный енот!

– Енот, да не тот, - пошутил позёвыващий Репин, также любуясь рассветом.

– А ещё мне сегодня сон снился - раз на тысячу лет, что какой-то чужой залез в мои мозги и всё там перемешал. Я даже забыл, как зовут мою мамочку, чес-слово!
– признался Дворкин.
– А потом проснулся и вспомнил - Роза!

– Где?
– перегнулся через перила Иванов, пытаясь разглядеть что-то во дворе.

– Да не где, а кто, - поправил его Изя.
– Мою мамочку звали Роза Абрамовна Розенблюм. И вообще, у меня с утра появилось ощущение, что я поступаю не правильно, соглашаясь на промывание своих мозгов.

– Не на промывание, а на активацию, - тут же поправил Илья и обратился на приватном канале к майору: 'Со мной кто-то ночью хотел связаться, или прощупывал. Во всяком случае, мне показалось, что в голову лезли. Ты ничего такого не почувствовал?'

'Кажется, меня тоже ночью пытались сканировать, но я же в этом деле пока слабак, в ЭКОРе не успели натаскать', - признался Иванов.

'Я, когда спать ложился, щиты поставил, а проснулся, чувствую - сдвинуты, - пожаловался Илья.
– То ли я сам во сне такое учудил, то ли кто до меня достучаться пытался. Я в эфире поискал, вроде рядом есть кто-то, а потом враз ментальная возня полностью прекратилась. Так что не знаю, кто это мог быть...'

'Может, Дассан?'

'А зачем это ему?.. Нет, не думаю. А вдруг кто-то чужой?'

'Чужие здесь не ходят'.

'Это обычные люди не ходят. А если...' - Репин оборвал свою мысль. И было не совсем понятно, кого он конкретно имел в виду - каких-то других дасов или экоровских ищеек. Но майор, кажется, понял товарища. Или додумал за него.

– Разберёмся, - сказал вслух он.
– Вот активируемся, со всеми разберёмся.

В голосе майора прозвучала явная угроза.

– А может, стоит повременить?
– робко вклинился Изя.

– Нет уж, - отрезал майор, выразительно посмотрев на Илью. Тот кивнул в ответ.
– У нас времени осталось в обрез.