Зов ветра
Шрифт:
– Марта, а вы с Павличком просто друзья… – Она сделала паузу. Я подняла на нее взгляд в ожидании продолжения вопроса. Светка сидела и ковыряла пальцем подоконник, будто, не решаясь спросить дальше, что хотела. Потом, смущаясь, пролепетала. – … Или как…?
Я слегка оторопела.
– Что значит «или как»? Или друзья, или нет. Мы с Пашкой друзья. Что-то я не очень хорошо поняла тебя. Ты что, собственно, имела в виду?
Светка опять переключила свое внимание на подоконник, и промямлила, слегка покраснев.
– Ну… Я имею в виду, может у тебя на него свои виды…
До меня все еще не очень хорошо доходило. Видимо, потому что, мои мысли были сейчас заняты совершенно другим. А может, я просто не воспринимала Пашку ни в каком другом качестве, друг и все. А то, что другие женщины могут смотреть на моего друга, как на мужчину, у меня, почему-то, подобное даже в голову не приходило. И я задала глупейший вопрос.
– В каком смысле, у меня на него виды?
Светка сердито зыркнула на меня глазами.
– В каком… В каком… В самом прямом!! – Выпалила она.
И тут до меня, наконец, дошло. Я собралась рассмеяться, но, глянув на сердитое Светкино лицо, раздумала. Чего это я? У людей, может, личная жизнь налаживается. Не все же такие ненормальные, что сломя голову лезут Бог знает куда, а самое главное, Бог знает зачем. И я ответила ей с самым серьезным видом.
– Нет, Свет. Мы с Пашкой просто друзья. И никаких видов у меня на него нет. Скажу тебе больше, и никогда не было, и, надеюсь, не будет.
На какой-то момент, мой ответ вроде бы ее устроил. Она спрыгнула с подоконника, зачем-то переставила вазу с цветами на другое место. Потом, скривившись, вернула ее обратно. И по ее мятущемуся виду, я поняла, что ей хочется узнать больше о Пашке. Я с самым серьезным видом проговорила:
– Свет, Пашка прекрасный человек и в своем роде, гений. У него доброе сердце, он честный и преданный друг. Если у вас что-то получится… ну, ты понимаешь, о чем я, то я буду просто счастлива за вас обоих. И знаешь, по-моему, вы будете прекрасной парой!
Светка с затаенной надеждой посмотрела на меня.
– Ты правда так думаешь?
Со всей серьезностью, на которую я только была способна в данный момент, я ответила:
– Правда. И не сомневайся. Правда, характер у него слегка мягковат, нет в нем твердости. Но, это, скорее всего, потому что он живет с мамой. А так, лучшего мужа и пожелать нельзя.
Она довольно расплылась в улыбке.
– Ну, об этом можно не волноваться. Твердости характера мне на двоих хватит!
Вот, как раз в этом, я не сомневалась ни капельки. Кивнув ей головой, склонилась над кастрюлей, стараясь скрыть свою улыбку.
Уже все было готово, когда в прихожей раздалось шуршание. Светка кинулась встречать «Павличка», а я принялась собирать на стол. Вечером я еще планировала пойти опять в музей. Флора сказала, чтобы я пришла к закрытию, и я собиралась так и поступить. А еще, питала слабую надежду, что возможно, удастся ответить хоть на некоторые вопросы из моего, все разрастающегося списка загадок.
Поэтому, я не стала дожидаться, пока «Павличек» со Светкой наговорятся в коридоре. Разлила борщ по тарелкам, выставила сметану, порезала хлеб и гаркнула в сторону коридора:
– Люди, идите есть, борщ стынет!
И не дожидаясь ребят, уселась за стол. Время закрытия музея приближалось, а мне очень хотелось послушать, что расскажет Флора. Она обещала поведать мне «интересные вещи», которые, возможно, хоть немного, да приоткроют завесу тайны. Я торопливо ела, погруженная в свои мысли, и не заметила, когда в кухне появились Пашка со Светкой, о чем-то тихо ворковавшие, словно два голубка. Подняла голову от тарелки только тогда, когда вокруг стола загремели отодвигаемые табуретки.
Пашка смотрел на меня виноватым взглядом, словно спер у меня ночью мою любимую подушку.
– Мартышка, ты как? – Голос был жалобным.
Я, не прерывая процесса поглощения борща, подняла кверху большой палец. Проглотив последний кусок, я сорвалась из-за стола.
– Ладно, ребята, пока. Я побежала, у меня дела в музее. А вы тут чай без меня пейте.
Пашка растерянно смотрел на меня.
– Марта, какие у тебя там дела? Держалась бы ты подальше от этого музея! А то, не приведи Бог, влезешь куда-нибудь снова!
Отчаянье в его голосе говорило о том, что друг за меня волнуется. Я лихо ему подмигнула, и радостно прочирикала:
– Не волнуйся, все будет хорошо. – А про себя подумала, выскакивая за дверь: «Поздно, доктор, пить боржоми…»
Всю дорогу до музея я бежала бегом, боялась опоздать. Когда я, запыхавшись, выскочила из-за угла, то на крыльце увидела Татьяну Семеновну, запирающую двери музея на ключ. Я подскочила к ней и прерывисто заговорила:
– Простите, пожалуйста… Мы с Флорой Зигмундовной договорились о встрече в конце рабочего дня. А она что, уже ушла?
Пожилая женщина взглянула на меня сердитыми, осуждающими глазами, словно я была у нее врагом номер один, и пробурчала совсем не ласково, я бы даже сказала, несколько ядовито:
– Флору Зигмундовну после вашей с ней беседы скорая увезла!
С этими словами, она спрятала ключи в коричневую сумку из искусственной кожи, похожую на баул, вздернула высоко голову и не глядя на меня, пошла по тротуару, спеша от меня отделаться. Но, в данный конкретный момент, мне было безразлично ее ко мне отношение. Главное было узнать, что с Флорой. Я ее догнала, и зашагала рядом, стараясь подстроиться под ее широкий шаг.