Зов ягуара
Шрифт:
НИПИС представлял собой внушительный комплекс зданий, расположенных на открытом всем ветрам плато, выходящем на Тихий океан. В начале двадцатого века этот роскошный участок, в который входили сосновый лес и длинная полоса песчаного пляжа, принадлежал АРК*; она разместила там одну из первых радиостанций, экспериментировавших с транс-тихоокеанской связью. Потом за ненадобностью участок отдали под государственный парк, а здание взяла в долговременную аренду благотворительная организация, оказывающая психологическую помощь больным раком. Несколько десятилетий эта организация существовала здесь тихо и мирно, заботясь о сохранности природного окружения.
Потребность в строительстве центра
В те времена, когда в гражданских учебных и исследовательских институтах практически не существовало такой специальности, как исследование сознания, и официально к этой области науки насаждалось презрительное отношение, военные круги, тайная полиция и разведка всех индустриально развитых стран вели ожесточенную скрытую борьбу за первенство в этой области. Военные стратеги и лучшие умы оборонной промышленности не сомневались, что союз парапсихологии, электроники, лазерной оптики, нанотехнологии* и компьютерной техники может стать одним из решающих факторов в любом из грядущих военных конфликтов.
Роберт Хантер поставил машину на стоянку и направился к главному зданию центра. Процедуры идентификации личности отняли кое-какое время. Тем, кто здесь работал, приходилось каждый день проходить личную проверку, в том числе компьютерный анализ голопортрета, офтальмоскопическое сканирование глазного дна, компьютерную проверку отпечатков пальцев, осциллоскопическую проверку голосовых характеристик и идентификацию структуры ДНК. Эта система считалась практически безошибочной. Даже используя самые последние достижения техники, подделать все эти личные данные было невозможно. Каждый, кто выходил из института, подвергался такой же процедуре.
Пройдя все этапы проверки, Роберт направился прямо в свой кабинет. Это было просторное помещение, изысканно обставленное и украшенное. Из больших окон открывался потрясающий вид на Тихий океан. Сняв куртку и повесив ее в шкаф, Роберт сел за стол и включил головидеофон. Первое же сообщение застало его врасплох и отвлекло от грустных мыслей. В воздухе прямо перед ним возникло улыбающееся лицо Генри Фабинга, директора НИПИСа.
— Привет, Роберт! Утром сразу же загляни-ка ко мне, — требовательно и с нажимом произнес Фабинг. — У меня есть для тебя очень важная, прямо-таки захватывающая новость. Ты ушам своим не поверишь, просто рухнешь от изумления! До скорого.
Роберт пребывал в недоумении. Не часто получаешь такие срочные послания от самого директора с предложением личной встречи. Должно быть, случилось что-то действительно важное. Вряд ли это какое-то ЧП, которое чаще всего служило поводом для таких депеш, — уж больно радостный и возбужденный тон был у Фабинга. Хантеру не терпелось все выяснить, и он не стал слушать остальные сообщения. Сгорая от нетерпения, Роберт поспешил в кабинет директора.
Своей звездной карьерой Генри Фабинг был обязан скорее политическим и общественным связям
Генри принял Роберта, сидя в роскошном и удобном кресле за массивным столом из красного дерева. Он дружелюбно взглянул на молодого ученого сквозь очки в золотой оправе и, не теряя времени, сразу же перешел к сути дела.
— Держу пари, Роберт, ты удивлен такой срочностью, — начал он, — но ты поймешь меня, когда узнешь, в чем дело. Мы всегда расценивали твои опыты с животными как передовые исследования, результаты которых со временем можно будет опробовать на людях. Думаю, и ты смотришь на это так же. Но множество бюрократических проволочек, с которыми мы постоянно сталкивались, всегда заставляли нас откладывать эту работу на неопределенное время. И знаешь, что? Это время наконец пришло!
Роберт застыл в изумлении, широко открыв глаза. Он не мог взять в толк, что же такое могло случиться, что все непреодолимые юридические и социальные преграды, запрещающие проводить эксперименты на людях, наконец пали.
— И как же вы этого добились, Генри? — недоверчиво спросил он.
— Никак. Сверху поступило указание начать крупномасштабные биороботехнические эксперименты на людях. Ты удивляешься, почему? ЦРУ получило достоверную информацию, что Китай запустил секретный проект: использование вживленных в человеческий мозг компьютерных чипов и микроэлектродов и индивидуального дистанционного управления. Думаю, тебе ясно, о чем идет речь.
До Хантера внезапно дошел смысл происходящего. Как же он не догадался, что только соображения национальной безопасности могли снять все барьеры и запреты. Но он по-прежнему с трудом верил собственным ушам.
— Это правда? — спросил он. — Ведь по опытам с приматами мы знаем, что дистанционное управление человеком потребует сложнейших технологий, которых у китайцев нет. Такой проект им не по плечу.
— Они могли втихаря переманить первоклассных японских ученых, посулив им большие деньги, — ответил Генри с кислым и озабоченным видом. — Японский уровень техники плюс китайское пренебрежение правами человека — очень опасное сочетание. Что они могут наворотить при таких обстоятельствах, одному Богу известно! Естественно, наше правительство очень озабочено и не хочет, чтобы Соединенные Штаты остались позади в деле такой исключительной важности.
— Не знаю, что с этим можно поделать, — ответил Роберт скептически, не проявляя особого интереса. — Даже будь у нас разрешение, где мы найдем добровольцев для подобных экспериментов? И как быть с этической стороной таких исследований?
— Поэтому я и вызвал тебя, — продолжал Фабинг. — Вчера на экстренном секретном совещании в Вашингтоне было решено параллельно китайскому проекту запустить наш, американский. В шифровке, которую я получил вчера вечером, содержится разрешение продолжить проект «Коппелия» и распространить его на людей. Разработки будут проходить под совместным контролем Пентагона и ЦРУ. Их цель — создать специальные команды боевиков, а потом и небольшие армии из людей с вживленными в мозг микрочипами, управляемых с помощью электронных сигналов.