Зови меня Златовлаской

Никандрова Татьяна Юрьевна

Гони друзей, что предали однажды!

Кто предал раз, предаст тебя и дважды.

И не ищи любовь, где нет ответов.

В любви есть двое — нет других сюжетов.

В Инстаграме Антон корчил из себя великого мыслителя, пестря меткими четверостишиями и рассуждая на темы смысла жизни, отношений и психологии человеческого поведения. Меня очень забавляли его заумные и немного пафосные тексты, потому что в жизни он вообще не был философом. Видимо, в Инстараме хозяйничало его сильно перегруженное интеллектом альтер-эго.

Проводя большим

пальцем по экрану телефона, я наткнулась на фото Пети Шарова с его вчерашней вписки. Он выложил в карусель десять фотографий, от просмотра которых у меня внутри что-то оборвалось.

Я с ужасом листала снимки, на которых то Яна сидела на коленях у Пешкова, то Пешков держал свои руки у нее на заднице. Фотографии передавали атмосферу безудержного веселья. Видны были пустые бутылки пива и алкоголя покрепче, упаковки от чипсов и прочие атрибуты домашней вечеринки.

В горле встал ком, а в глазах защипало от слез. Ну какая же я дура! Раздула Бог знает что из наших с Пешковым отношений, а отношений-то значит нет и не было. У меня в голове вновь всплыла фраза бабушки Ады: "Если есть сомнения, нравишься ты парню или нет, значит, ты ему не нравишься".

Я со злостью швырнула телефон на кровать и закрыла лицо руками. Какая же все-таки Ширшикова стерва! А я-то думала, что после нашего романтического вечера Пешков будет только моим. Разбежалась. Ненависть, злоба и отчаяние прожигали мою душу. Как же он мог так со мной поступить?

Весь остаток дня я не могла ни на чем сосредоточиться. Пыталась заняться домашкой, но каждую минуту мысленно возвращалась к фотографиям Пешкова в обнимку я Яной. Будь они неладны.

Часов в шесть приехали родители. Судя по их виду, у них день тоже не задался. Они были какие-то молчаливые и хмурые. Я спросила у мамы, в чем дело, а она сказала, что просто устала на огороде. У меня на душе было так погано, что вдаваться в подробности я не стала.

Пешков звонил мне несколько раз, но я не брала трубку. Часов в девять вечера я решила лечь пораньше, мне хотелось сделать все, чтобы этот ужасный день поскорее закончился. Я уже была в постели, когда тишину комнаты разрезал звук нового сообщения на телефоне.

Я протянула руку за мобильником: сообщение от Пешкова. Пару секунду я покрутила телефон в руке, не желая, чтобы его сообщение сразу же пометилось как прочитанное, но нервозность взяла верх, и я открыла сообщение:

— Привет, детка. Куда пропала? Как дела?

Вот сучок! Пишет так, будто это не он лапал другую накануне вечером. Злость с новой силой поднималась во мне. Я хотела ничего не отвечать, но не удержалась и написала:

— Уже сплю.

— Так рано? Ты нормально себя чувствуешь?

— Нормально!

— Вижу ты не в духе. Спокойной ночи, завтра наберу тебя.

— Можешь не утруждаться!

— В чем дело?

С одной стороны, моя женская гордость подсказывала мне, что после такого надо засунуть его в игнор, тем самым дав понять, что такое отношение неприемлемо. Но с другой стороны, я просто горела желанием

высказать ему все и, наконец, расставить все точки на i. Я понимала, что делать это по переписке бессмысленно. Я хотела видеть его бесстыжие голубые глаза в этот момент.

Сделав глубокий вдох, я постаралась взять себя в руки и набрала сообщение:

— Все нормально. Завтра созвонимся.

— Ок, сладких снов, целую.

Я отложила телефон и закрыла глаза. Но почему, почему я не могу выкинуть его из головы? Сколько раз я еще должна обжечься, чтобы понять, что нам с ним не по пути?

Так, занимаясь самобичеванием, я погрузилась в сон.

На следующий день Пешков не заставил себя долго ждать и позвонил сразу после уроков.

— Привет, детка! — раздался его голос в трубке.

— Привет, — кисло отозвалась я.

— Собирайся, через минут двадцать буду у твоего дома, сходим в киношку или кафешку?

— Хорошо, — холодно отозвалась я и повесила трубку.

Я подошла к зеркалу, чтобы расчесать длинные золотистые волосы, и вспомнила, с каким трепетом я красилась и собиралась для встречи с Димой еще позачера. Сколько радости и предвкушения было во мне. Сейчас моими чувствами были горечь, апатия и, конечно, злость. Типичные спутники нездоровых отношений.

Я натянула джинсы и футболку с надписью "Kill 'Em All". Очень символично, по-моему. Натянула куртку, засунула ноги в кроссовки и вышла из дома.

Дима сидел на качелях напротив моего подъезда. Увидев меня, он поднялся и пошел навстречу. Я очень хотела его ненавидеть, но сердце предательски ускорилось. Он нагнулся и чмокнул меня в губы. Я не ответила на поцелуй.

— Как ты? Посидим в "Облепихе"? — спросил он.

— Давай, — равнодушно пожала плечами я.

До "Облепихи" мы шли молча. Странно, но ни у кого из нас не возникло желания разговаривать.

В кафе было светло и пахло выпечкой. Мы сняли верхнюю одежду и заняли столик у окна.

Дима нервозно оглядывался по сторонам, казалось, ему неуютно. Я откинулась на спинку диванчика и уперлась взглядом в него.

— Классная футболка, — с улыбкой начал он, стараясь разрядить атмосферу.

— Ага, — произнесла я, по-прежнему смотря на него в упор.

— Саш, в чем дело? Ты какая-то напряженная. Злишься на что-то?

— А есть из-за чего?

— Э… Я не знаю, — в замешательстве произнес он.

— Я видела фотки с вписки у Шарова, — отчеканила я, внимательно наблюдая за его реакцией.

Я ожидала увидеть смятение, смущение, может, даже страх.

Какое-то время его лицо ничего не выражало, а затем он непонимающе пожал плечами и спросил:

— И что?

— И что?! — мой голос сорвался на визг. — Я видела тебя с Ширшиковой, видела, как вы обнимались, как она сидела на твоих коленях! И это спустя несколько часов после того, что было между нами у меня дома!

Я с ужасом наблюдала пустоту в его голубых глазах. Нет, он и близко не испытывал ко мне того, что чувствовала к нему я.