Зоя
Шрифт:
Он горько усмехнулся и снова отпил горячего напитка.
— Если это так тяжело, — осторожно начала я. — Может, стоит отказаться и предложить все это кому-то другому?
Себастьян удивленно воззрился на меня. Да уж, ляпнула так ляпнула!
— Ты часто слышала критику своих работ?
Я фыркнула:
— Чаще, чем похвалу. Намного чаще! — сокрушенно покачала я головой и выпила еще глинтвейна.
— А были моменты, когда тебя хотелось все бросить? Когда не оставалось сил бороться и больше всего хотелось жить обычной жизнью,
Я закусила губу, вспоминая долгие дни голодания, полные ощущения безвыходности и безнадеги, одолевавшей меня по ночам тягостными думами.
— Не то слово! — я опустила глаза.
— Почему же ты не отказалась от мечты стать художницей? — тихо спросил Себастьян, голосом который как по волшебству оживлял мурашки на моей коже.
— Потому что это моя жизнь. В этом я вся.
Наши глаза встретились и медленная, понимающая улыбка растянулась на его чувственных губах, привлекая мой взгляд.
— Вот и ответ.
Не удержавшись, я протянула руку и коснулась его губ. Мои пальцы обжег тяжелый горячий выдох. Потемневшие глаза Эскаланта следили за мной. В вечернем освещении комнаты его кожа казалась еще темнее, а волосы чернее безлунного неба. Пушистые ресницы придавали глазам выразительности и в них плясали искорки мальчишества, делая более мягкой его суровую красоту. Губы… Пухлые, чувственно очерченные, безмолвно обещающие наслаждение.
Я, блаженствуя касанием его кожи, спустилась к подбородку, который был уже немного колючим, перешла к шее и задержалась на груди в том месте, где начиналась ткань его одежды.
— Ты такой красивый! — выдохнула я свои мысли и встретилась с ним взглядом.
Себастьян перехватил мою руку и поднес к губам. Он стал по очереди целовать мои пальцы, ставшие от этого сверхчувствительными. Я задрожала и облизала губы, призывая его к действиям без слов.
Но он замер. Поднял на меня глаза и отпустил руку.
— Одним женщинам моя внешность внушает зависимость, — его голос звучал сурово. — Других — сильнее цепляют мои деньги. Я знаю, что тебя нельзя отнести ни к одним из них. Ты непорочная, Зоя Рольдан. До встречи с тобой я был уверен, что в мире нет таких женщин, как ты.
Он поднялся на ноги и взъерошил волосы. Ему тяжело продолжать. Его что-то истязало и придавало муку, которая перекинулась и на меня.
— Быть со мной — это не то, что ты заслуживаешь, Зоя, — тихо продолжил он, не глядя на меня. — Во мне больше эгоизма, чем я предполагал.
Себастьян быстро вышел из комнаты.
Глава 27
Грани унижения
Меня била крупная дрожь. Я допила глинтвейн в попытке успокоиться. Не помогло. Что же это? Наговорил такого и ушел. Не понимаю.
Я закрыла глаза и уткнулась лицом в колени.
И тут осознание проникло в меня. Я влюбилась в него. По уши. Безвозвратно. С первого взгляда.
Он — мое вдохновение. Моя страсть. Что бы он не сделал
Я почти его не знала, но мой разум больше не пользовался уважением при принятии решений. Ничего не имеет значения, кроме чувств. И я наполнилась ими, впустив их беззаветно, устав сопротивляться.
О, черт возьми, сколько же во мне скопилось любви!
Резко встав на ноги, я отправилась на поиски Себастьяна.
Когда я его поцеловала, то уже твердо решила, что он должен стать моим первым. Во всем. А я собираюсь стать его. Я хочу его. Безрассудно и порочно. Наивно и сумасбродно.
Когда мой рассудок очнется, то подберет еще много осуждающих эпитетов. Но, увы, в творческой личности устои разума не имеют авторитетности.
Я нашла Себастьяна на просторной кухне, отделанной в темносиних тонах. Он стоял ко мне спиной, опустив голову и упершись руками в массивную столешницу у окна. Я видела, как он глубоко дышал, словно пытался справиться с какойто борьбой, проходившей внутри.
Мои шаги босыми ногами беззвучны, поэтому я, незамеченная, замерла у входа.
— Себастьян…
Его голова резко дернулась, мускулы напряглись, но он так и не обернулся.
— Я хочу… чтобы ты посмотрел на меня! — прохрипела я.
Дрожа, я развязала пояс белого халата и позволила его полам разойтись, открывая мое тело в черном кружевном белье. Надевая его сегодня, я мысленно загадала желание — показаться в нем Себастьяну. Пришло время исполниться мечтам. Себастьян обернулся и замер в изумлении. Его взгляд медленно скользнул по моему лицу, шее задержался на тяжело вздымающейся груди и спустился ниже.
— Зоя! — пробормотал он, возвращаясь к моим глазам. — Какого черта? Что ты творишь?..
— Говорю «да», Себастьян! — дрожащим голосом проговорила я.
Пару секунд я наблюдала за тем, как он перевоплощался в другого Себастьяна. Того, что страстно целовал меня, прижав к холодному бетону стены клуба. Я увидела эту перемену в сильно потемневших глазах, в напряженно подрагивающих мышцах на его руках, когда он сжимал и разжимал кулаки, в шумном, судорожном дыхании…
Я стала свидетелем, как хладнокровный мужчина-аристократ лишился самоконтроля и расчетливости и пошел на меня.
Он резко притянул меня к себе, обдал горящим взглядом и почти грубо поцеловал.
Я обняла его за шею, чувствуя мокрые волосы под своими пальцами. Себастьян поднял меня за бедра и прижал спиной к чему-то прохладному, сомкнув мои ноги у себя на талии. Его пальцы впивались в мою кожу, причиняя сладостную боль. Я утратила грань между реальностью и миром страсти, в который прыгнула, не раздумывая. Он нападал на меня своею пылкостью, а я сдавалась ему снова и снова.
Окружающий мир исчез. Пропали даже звуки. Ощущение настоящего будто смыло тем самым дождем, который лил за окном.