Зубная Фея
Шрифт:
Теперь это была уже не дробь, выбиваемая ногтями или костяшками пальцев, а полновесные удары кулаками и тяжелыми ботинками по дубовым панелям двери. Сэм взглянул на мать. Никогда еще он не видел ее такой напуганной. В не лучшем состоянии находились и другие. Воздух в церкви был насыщен флюидами страха, стремительно заражавшими паству.
Преподобный Питер Эвингтон прервал свою речь на середине фразы. Мистер Филлипс и еще какой-то мрачнолицый мужчина поспешили к дверям и вышли на улицу. Через пару минут они возвратились; мрачнолицый плотно притворил дверь, а Филлипс приблизился к священнику и что-то прошептал ему на ухо. Затем он кашлянул, прикрыв рот ладонью, и вернулся на свое место у бокового прохода.
– Мы полагаем, это шалости подростков, – сообщил собранию преподобный. – Возможно, они принадлежат к другой конфессии и решили испортить нам праздник. Сэм попытался ободрить маму улыбкой. Конни сжимала
Сэм знал, что он может это остановить. Достаточно было выйти вперед, стать лицом к людям и сознаться в совершенном преступлении. На его руках была кровь. Он должен, склонив голову, рассказать всем, как он убил в лесу другого мальчика. Должен повести их в лес и указать это место. И тогда все закончится. Зубная Фея уже не будет иметь над ним никакой власти и уберется отсюда вместе со всей этой потусторонней шатией.
Он это сделает. Прямо сейчас. Он отложит свой сборник церковных гимнов и пойдет к алтарю. Он взглянул на маму, которая с застывшим от ужаса лицом тянула высокие ноты, слишком пронзительные для праздничного песнопения. Когда он шагнул в проход, мама отвлеклась от текста. Что-то в выражении смертельно-бледного лица мальчика заставило ее умолкнуть. Также побледнев, она дотронулась до руки Сэма и посмотрела на него вопросительно.
– Телескоп, – прохрипел он. – Ты купила телескоп?
Конни растерянно кивнула, совершенно перестав понимать, что творится с ее сыном. Она потянула его из прохода и усадила на скамью рядом с собой, после чего вернулась к пению, найдя нужную строку и повысив голос до отчаянного вопля. Сэм почувствовал дурноту. Он уткнулся носом в псалтырь и присоединил к общему хору свой слабый голос, тонкой струйкой вознесшийся к стропилам церкви.
Удары в дверь начали ослабевать и вскоре прекратились.
С этой минуты их уже никто не тревожил, и оставшаяся часть службы прошла относительно гладко. В конце все стали обмениваться рукопожатиями и желать друг другу счастливого Рождества. Они выходили из церкви поодиночке, и преподобный Эвингтон крепко жал руку каждому, одновременно хватая его левой рукой за предплечье (Сэм даже вздрогнул от неожиданности). Никто не обсуждал случившееся. Казалось, они сговорились делать вид, будто ничего необычного и не произошло, хотя Сэм знал, что им всем очень не по себе. В голосах, уже на улице обменивавшихся последними рождественскими пожеланиями, были явственно слышны отзвуки недавней паники.
– Ну и ну, – сказала мама, когда они вышли из церковных ворот. Весь остальной путь до дома они проделали в молчании.
– И как оно там? – спросил Нев Саутхолл сонным голосом. Перед ним на полу валялись осколки блюда и рассыпанные орехи; комната была пропитана густым пивным духом.
– Тинейджеры, – мрачно отозвалась Конни. – Тинейджеры.
Глава 22. День подарков
После кошмарной встречи Рождества один из пакетов, оказавшийся под елкой в доме Саутхоллов наряду с другими подарками, остался нераскрытым. Помимо необычной оберточной бумаги в бледно-зеленую и желтую полоску, пакет удивлял отсутствием на нем каких бы то ни было складок и склеек. Подарки, которые Сэм готовил для своих родственников, при всем его старании выглядели неряшливо, с неровно подвернутыми краями и загнувшимися углами; к тому же изобилие клейкой ленты не позволяло развернуть их без помощи острого ножа или ножниц. Но этот странный подарок – небольших размеров коробка – был просто покрыт ровным слоем бумаги без малейших следов того, что ее в каком-нибудь месте подворачивали или склеивали.
Подарок предназначался Сэму, и в этом сомневаться не приходилось. Его имя было выведено на обертке, причем буквы состояли не из сплошных линий, а из рядов мелких крестиков. Едва увидев этот пакет под елкой, Сэм почуял неладное, незаметно от родителей унес его, не открывая, в свою комнату и спрятал под кроватью. Затем он снова спустился вниз, чтобы принять участие в торжественном распаковывании подарков – и с этой самой минуты все покатилось кувырком.
– И что он с ним сделал? – поинтересовался Клайв, возясь с подаренным Терри спирографом – инструментом, с помощью которого можно было рисовать на листе бумаги бессмысленные, но очень красивые спиральные узоры.
– Надел на голову и немного походил в нем по дому, изображая, будто его развеселила эта шутка, – хмуро ответил Сэм, – но минут через десять снял. Сказал, что в нем потеет голова.
Они втроем сидели на полу в комнате Терри. Дот и Чарли терпимее относились к подобным сборищам в их доме, нежели родители Сэма и Клайва, а сильнейший холод на улице делал невозможным обычное времяпрепровождение друзей, то есть бесцельное блуждание по окрестностям. На первом этаже Дот и Чарли смотрели по телевизору какой-то фильм в компании Линды и ее хахаля. Последнего звали Дерек, и ему было двадцать лет – на четыре года больше, чем Линде. Поостыв после первого приступа ярости, Дот и Чарли сочли за благо пригласить Дерека к себе домой, где они смогли бы приглядывать за парочкой. Это было все же лучше, чем позволять им раскатывать вечерами на машине, подолгу останавливаясь на обочинах в тени деревьев или за кустами у проселочных дорог. Клайв и Сэм не упустили возможности как следует разглядеть этого самого Дерека, когда снимали куртки и обувь в прихожей перед открытой дверью гостиной. Линдин хахаль оказался долговязым сутулым типом с ухоженными бачками и очень длинным носом. Одет он был тщательно, но как-то кричаще-нелепо и называл себя «модом» [6] , хотя дядя Чарли предпочитал этому термину старое доброе слово «пижон». Когда, оставшись втроем, они начали удивляться и гадать, что Линда могла в нем найти, Терри подвел убедительную черту под дискуссией – мол, в конце концов, у него есть тачка. Итак, Дерек сидел в гостиной и выглядел дурак дураком, держа за руку Линду и вперив невидящий взор в телеэкран. Его ноги, обтянутые сверхузкими джинсами с поясом много ниже талии, были скрещены в районе щиколоток, а на макушке сидела забытая там по рассеянности бумажная шляпа, ранее вылетевшая из рождественской хлопушки с сюрпризом.
6
Моды (англ. mods) – одна из молодежных группировок в Британии 1960-х. Главной отличительной чертой модов был культ дорогой и экстравагантной одежды, а также повышенное внимание к своему внешнему виду в целом. Их антиподами были затянутые в кожу и подчеркнуто неряшливые рокеры, разъезжавшие на мощных мотоциклах, тогда как излюбленным видом транспорта модов считался мотороллер. Эти группировки вели между собой настоящую войну, кульминацией которой стала серия массовых драк на приморских курортах Англии в мае 1964 года.
– Ха-ха, это ж надо: подарить отцу на Рождество битловский парик! – веселился Клайв.
– В этих синтетических париках голова и правда потеет, – сказал Терри. – Я один раз такой примерил.
– Дело в том… – начал Сэм.
– А своей маме ты подарил кружку со специальной фиговиной, чтобы можно было пить, не намочив усы? Черт, это круто!
– Не понимаю, как могли перепутаться подарки.
– А с чьими подарками ты их перепутал? – заинтересовался Терри.
– Что?
– Ты говоришь, что перепутал подарки для своих родителей с подарками для кого-то еще. А кому ты хотел подарить парик и кружку?
– Никому не хотел. Я вообще не покупал эти подарки. Маме я купил шампунь, а папе шерстяные носки. Но потом кто-то подменил мои подарки битловским париком и кружкой для усачей.
– Теперь твоей маме придется отращивать усы, – сказал Клайв.
– Пошел ты!
– Сам пошел!
– Но кто мог их подменить? – спросил Терри.
Сэм вспомнил, какой вид был у мамы, когда она развернула подарок. Повертев в руках кружку для усачей, она взглянула на своего сына со смесью изумления и горького разочарования, попыталась рассмеяться, но не смогла, и к прежней смеси добавились тревога и испуг – ее лицо в этот миг останется у него в памяти на всю жизнь. Нев при виде своего подарка тоже сперва остолбенел, но быстро оправился и попытался обратить дело в шутку: напялил парик и даже спел, перевирая текст, куплет из «Love Ме Do» [7] .
7
«Love Ме Do». – «Люби меня» – один из первых хитов «Битлз», давших старт «битломании». Вышел синглом 5 октября 1962 года. Текст песни предельно прост, и тот факт, что Нев умудряется его переврать, говорит о его по меньшей мере равнодушном отношении к творчеству «Битлз» и подчеркивает неуместности подарка.