Зулусы наступают

Гленвилль Э.

— Что это значит?

— Бойня. Где-то далеко отсюда. Нас она еще не коснулась. Я слышал, как кафиры говорили о большом войске, бежавшем от Чаки.

— Не пойти ли на охоту? — воскликнул Дакуин, перебирая кости, которые он благоговейно вынул из мешочка, снятого с груди отца. — Могу ли я бросить кости моего отца?

— Можешь, — сказал Кару.

И Дакуин, бросив кости, склонился над ними. Он гордился тем, что в первый раз совершает этот обряд.

— Смотрите! — крикнул он. — Они предвещают удачную охоту. Чоу, Кау и Гэчуи упали рядом.

— Бедная Дона! — прошептала Суолла. — Она лежит лицом вниз.

Все вместе вышли они из пещеры. Охотники пробирались ползком, высокая трава скрывала их от животных, но Суолла не пряталась. Она поднялась на скалу и начала плясать, а животные, которые паслись на лугу, повернулись к скале и, словно зачарованные, следили за прыжками девушки. Солнце серебрило рыжеватые шкуры антилоп.

Зебры пробились в первые ряды. Газели гигантскими прыжками приблизились к скале. На вершине холма неподвижно, словно каменное изваяние, стоял черный самец антилопы.

Смерть прокралась в их ряды. Охотники натянули тетиву. Стрелы прорезали воздух, и раненая антилопа помчалась по равнине. Второй жертвой была молодая зебра. Раненая стрелой, она сорвалась с места и понеслась галопом. Остальные повернулись и посмотрели им вслед; в этот момент ветер донес до них запах человека. Тотчас же они насторожились, готовясь к бегству. Тревога передавалась от одного животного к другому. Они метались, посматривали друг на друга, но нигде не видно было врага. Казалось, опасения их внезапно рассеялись, — они снова начали щипать траву.

Раненые животные описали широкий круг. Затем, тяжело дыша и дико вращая глазами, они вернулись к своему стаду. Здесь ждал их суровый прием. Три самца напали на раненую антилопу; разъяренный жеребец-зебра бросился навстречу самке.

Стадо не щадит слабых. Одни только слоны помогают своим раненым собратьям.

Охотники, притаившиеся в густой траве, следили за ранеными животными, ни на секунду не спуская с них глаз. Когда стадо вернулось к скале, они выскочили из засады и бросились каждый к своей жертве. Снова зазвенела тетива, и на этот раз стадо в панике обратилось в бегство, потому что охотники не прятались. Раненые антилопы и зебра бежали в стороне от стада, а Кару и Дакуин преследовали их, словно ищейки. Пот лил с них ручьями, и мокрые тела блестели на солнце. Еще одно усилие — и Дакуин догнал антилопу и вонзил в нее ассегай, а Кару добил раненую зебру.

Подоспела Суолла. Она принесла тыквенную бутылку с водой и напоила сначала отца, а потом Дакуина. Охотники, обессиленные, лежали на траве, пока девушка сдирала шкуру с животных. Согнувшись под тяжестью задней ноги зебры, Суолла побрела в пещеру. Потом вернулась назад за новой ношей. Мужчины уже отдохнули и вместе с ней принялись за работу.

К вечеру обе туши, а также шкуры и головы были перенесены в пещеру. Суолла разложила костер. Запахло жареным мясом.

Между тем стада вновь вернулись на пастбище. В памяти их стерлось воспоминание о трагическом происшествии. Во всяком случае, забыли о нем зебры, или «квагги», как называют их туземцы. Для зебр опыт не существует, он ничему не может их научить, они снова и снова идут навстречу опасности, и выражение «квагга-мод», или «храбрость зебры», равносильно безрассудной храбрости.

Обоняние, зрение, слух тотчас же предупреждают животных о надвигающейся опасности, но память их не сохраняет живого воспоминания о катастрофе. Быть может, это и к лучшему. Антилопа не знала бы ни минуты покоя, если бы помнила о всех трагедиях, происшедших на ее глазах. Животные не способны действовать сообща, чтобы противостоять человеку. Если бы пять-шесть самцов напали на охотников, они могли бы защитить все стадо антилоп. Буйволы смыкают свои ряды, отражая нападение льва или диких собак, но никогда не объединяются для атаки.

У бушменов немало было занятий помимо охоты. В течение нескольких дней они работали не покладая рук. Из толстой кожи, покрывающей шею и плечи животных, они делали щиты — не овальные щиты, какими пользуются кафиры, а четырехугольные, суживающиеся по середине. В длину щит имел почти метр, в ширину — полметра; бушмен, опустившись на колени, мог укрыться за таким щитом. Шкура прикреплялась к раме волосами внутрь, а сверху обмазывалась глиной. Затем на щит насыпали тлеющие угли, чтобы высушить глину.

Другие части шкуры поступали в распоряжение женщин. Суолла натирала их жиром и золой, чтобы сделать мягче. Мягкая кожа шла на мешки. Из более твердых кусков изготовлялись сандалии. Бушмены их надевали, когда шли по раскаленному песку, от которого подошвы ног покрывались трещинами. Эти сандалии они привязывали ремнем к лодыжкам.

Много времени посвятила Суолла заготовке сушеного мяса и бушменского «пеммикана» 8 .

Кару отличался предусмотрительностью, не свойственной кочевникам: он думал не только о сегодняшнем дне, — ему хотелось запастись пищей и на будущее время. Обычно бушмены не заботятся о будущем: если сегодня охота была удачной, они едят до отвала, а на следующий день голодают, и такой порядок кажется им вполне естественным.

8

Пеммикан — прессованный мясной порошок, смешанный с жиром. Еда североамериканских индейцев.

Леопард, утолив голод, прячет свою добычу в дупло дерева. Тигр прикрывает недоеденные куски листьями. Лев возвращается к своей добыче. И только ястреб и бушмен съедают все, до последнего куска. Но Кару обратил внимание на муравьев, делающих запасы пищи, и тотчас же решил последовать их примеру, чтобы впредь не страдать от голода. Часто обсуждал он этот вопрос с Суоллой, а она, экономная и, как все женщины, думающая о завтрашнем дне, обрадовалась его решению.

Мясо она разрезала на длинные тонкие полосы; затем сушила эти полосы на солнце и прятала в мешок, но они занимали много места.

Жир она варила в горшке, поддерживая слабый огонь. Мать научила ее варить густую кашу из ягод, дикого риса и жира, а когда мясо, развешанное на ветках, высохло, Суолле пришла в голову мысль приготовить новое кушанье.

Она взяла кусок сушеного мяса и долго терла его о камень, пока мясо не раскрошилось. Эти крошки она смешала с жиром и угостила мужчин новым кушаньем. Весело захлопала она в ладоши, когда они съели все, что было им подано, и попросили добавки.

Долго и подробно рассказывала им Суолла о своем открытии, и они оба согласились с тем, что пища эта не плоха.