Зумана
Шрифт:
Для Элеи в первый же вечер нагрели воды и приготовили настоящую ванну, пусть даже вместо привычной бадьи была только бочка из-под вина. Шут, околачиваясь рядом с палаткой принцессы, слышал ее радостный смех и плеск — это служанка старательно поливала госпожу из кувшина. Элея не позволила себе взять больше одной девушки для прислуживания, ведь даже рыцари отправились в плавание без своих пажей и оруженосцев — каждый человек на «Валерне» должен был обладать особенными талантами, и каждое место на этом маленьком корабле предназначалось для тех, кто может быть полезен наследнице.
Так что Шуту еще очень повезло, что его
Оказавшись на берегу, он вновь и вновь думал, что же делать дальше. И чем больше думал, тем больше приходил в отчаяние. По всему выходило, что поиски его откладываются на неопределенный срок. Ведь Элея в безопасности только пока он рядом. Как ее оставить? Как уйти теперь? Совершенно невозможно… Скорее всего, придется возвращаться вместе со всеми обратно в Брингалин…
А с другой стороны — как можно плыть на Острова с чумой на корабле?
Куда ни обернись — нигде выхода не видать… А Шут ведь не мудрец, не стратег какой-нибудь, даже не командир отряда, умеющий видеть далеко вперед и принимать верные решения. Всего лишь «маг-недоучка», как обзывала его Нар…
Нар… В последние дни плавания Шут жил той частью своего сознания, что могла думать только про Элею. Но теперь, когда он убедился в относительной безопасности принцессы, черные мысли о содеянном зле, о тяжести всей его вины вновь набросились на Шута точно стая безжалостных чаек, которые так и норовят заклевать насмерть. Он совсем замкнулся и днем почти не появлялся среди палаток лагеря, предпочитая в одиночку бродить по скалам. Даже общество Хирги больше не радовало Шута: боль, до поры запрятанная так, что прорывалась лишь во снах, на самом деле не угасла… и вовсе не уменьшилась. И утра по-прежнему были худшим наказанием. Хирга, добрая душа, видя это все, пытался развеять печаль господина Патрика, но Шут словно бы находился в другом мире, и никакие слова не долетали до его сознания. Обеспокоенный сэр Тери даже попытался напоить Шута, чтобы тот разговорился да, глядишь, и пришел в себя. Но Шут, мгновенно захмелев, прямо у костра свалился спать, и всей пользы от этой затеи было только то, что спал он очень крепко и не увидел ни одного кошмара.
Между тем, отправленные в степь гонцы все не возвращались. И когда на пятый день лорд Этен озабоченно сказал за ужином, что их нет слишком долго, капитан согласно кивнул, но говорить ничего не стал. Боялся сглазить и без того скверную ситуацию. По всем подсчетам разведчики должны были показаться в лагере еще сутки назад. Раз не показались — значит не нашли лошадей… А может вообще ничего не нашли. Или нашли, но вместе со скорой кончиной от стрел степных жителей.
Словом, тоскливое выражение Шутова лица вполне соответствовало всеобщему настроению.
Лишь еще два дня спустя часовые обрадовано доложили, что трое хранителей, отправленных в степь, появились наконец вдали. Но возвратились они действительно пешком… И когда усталые, покрытые пылью, гонцы приблизились к лагерю, все сразу поняли — добрых вестей ждать не стоит.
— Там никого нет, — произнес один из хранителей, утолив жажду из поданного кем-то меха с вином и утерев губы рукавом куртки. — Мы дошли до становища, но оно давно покинуто.
По рядам путешественников пронесся глухой ропот. Там, где нет людей, нет и запасов пищи. Нет лошадей, чтобы добраться до жилых мест. И уж подавно нет возможности осуществить то, ради чего, якобы, и затевалось все путешествие.
— Расскажите подробней, — услышал Шут спокойный голос Элеи. Принцесса подошла к усталым гонцам и каждого одарила благодарной улыбкой и добрым прикосновением. Лично у самого Шута от такого поощрения вся усталость прошла бы. Но воинов, милость королевы так не впечатлила. Они лишь переглянулись и тот, который заговорил первым, продолжил свой рассказ.
— Капитан верно сказал, там за скалами — всюду степь. Такая широкая, что может сравниться с морем. И столь же пустынная. Только дикие птицы, да звери, да тонкие ручьи. Вдоль одного из них мы и шли, пока на третий вечер не увидели вытоптанную землю со множеством костровищ. Нашли и покинутые шатры, но мало, и все они старые… В них мы отыскали кой-какие запасы еды, но лошади, если и были, то ушли. Все выглядит так, словно люди оставили становище не поздней начала осени.
— Похоже, чума давно пришла в эти земли, — горестно качнула головой Элея. — Но если здесь никого нет, то, наверное, хотя бы зараза и впрямь не грозит нам. Что ж… значит, выбора нет. Пополним запасы и будем возвращаться… Здесь нечего больше делать.
— Простите, Ваше Высочество… — осторожно заговорил Нуро, — но мы еще не были в Зие. Возможно, там вы все-таки сумеете осуществить задуманное.
Элея лишь качнула головой.
— Полно, капитан. Боги не желают нам успеха в этом путешествии. Все говорит за то, что нужно возвращаться. Не будем больше испытывать судьбу.
Закат всеми красками полыхал над морем. А вот костер из сырого плавника никак не желал разгораться. Шут согнулся до земли и усердно раздувал пламя, то и дело отбрасывая с лица непослушные пряди, что выбились из-под ленты. За минувший год они отросли почти до лопаток.
— Дай-ка я попробую, Патрик, — сэр Тери подошел неслышно и присел рядом. Шут охотно уступил ему место возле кучки с плавником. У него самого уже давно кружилась голова от балансирования на корточках и усердного дутья. — Я, брат, опыт большой имею в этом деле… Где только не приходилось костры разводить. Раз даже в колодце дело было…
— Ой, расскажите! — тут же подскочил на месте Хирга, как раз вернувшийся с новой порцией щепок и сухих водорослей. В отличие от Шута, мальчишка на берегу ожил, к нему вернулась обычная непосредственность и искренняя вера, что все будет хорошо.
— Да это, дружок, старая история, — неспешно, со вкусом начал байку сэр Тери. Он как-то хитро переложил весь шалашик, из которого Шут пытался сотворить костер, и несколько раз уверенно стукнул огнивом. — Я тогда не намного старше был, чем ты, тоже ходил в оруженосцах, грезил походами и победами…
Веселые язычки пламени охотно затанцевали на кучке плавника, осветив благородный профиль рыцаря. Шут виновато улыбнулся и отошел в сторону. Он был слишком подавлен новостями и решением Элеи, чтобы слушать истории, пусть даже очень интересные. Ему хотелось побыть одному.
Бесцельно бредя вдоль берега, на треть занятого палатками, он привычно уже скользнул в другое видение и обежал взглядом весь лагерь. В последнее время Шут делал это почти машинально — так покупатель на рынке то и дело трогает кошель за пазухой, желая убедиться, что тот никуда не делся. Шут проверил прочность защиты, которой окружил Элею, и успокоено вернулся в обычное состояние.