Зверь. Том 1 и Том 2
Шрифт:
Четверка неуверенно переглянулась. Вот если бы не мощные звуки органа и не перекрывающий их могучий голос Поперчитте, то я бы мог услышать, как в четырех черепных коробках перекатываются шарики, позвякивая о ролики.
Неужели удастся наколоть этих клоунов?
— Ты не должен здесь находиться, — наконец сказал первый. — А проход тебе запрещен госпожой. Она сказала, что если ты только попытаешься проникнуть за дверь, то нам следует убить тебя.
— Вот прямо так и сказала? — вскинул я брови. — Надо же, а на хрена тогда она меня вызывала? Неужели захотела вас
— Иди отсюда, ведьмак, — неуверенно сказал третий. — Не провоцируй нас…
Я уже прикинул дальнейшее развитие событий и наметил свой танец. Если ребята не хотят меня пускать, то это их дело. Думаю, что вторая линия охраны будет более заряжена, чем первая. Или те морфы были второй линией?
Ну да, если охранники-берендеи не пускали без пригласительных билетов, а заодно обыскивали и обнюхивали, то морфов можно считать второй линией охраны…
Вот о чем я сейчас думаю? О счете линий охраны? Неужели меня именно это должно занимать в этой ситуации?
Наверху надрывался Поперчитте и неожиданно я поймал себя на мысли, что мне знакомо слово, которое он пропел на высокой ноте. Это было старинное произнесение слова «Внемли». Похоже, что певец начал своё обращение к неизвестному всемогущему созданию, которое могли вызывать обрядом под собором.
Неизвестному?
Ха! Как бы не так! Многим оно известно, но мне бы не хотелось называть его раньше времени одним из имен, данным ему при свержении.
Надо прорываться дальше, чтобы не дать свершиться вызову. А если на моём пути встала эта четверка, то… То тем хуже для них. Время повело свой отсчет по минутам.
Сколько у меня осталось? Десять минут? Двадцать?
— В общем так, пацаны. Я сейчас уйду, но помните, что я прекрасно готовлю борщ! — сказал я и повернулся спиной к четверке.
— Какой борщ? — вырвалось у первого.
Удивление от нестандартной ситуации — вот чего я добивался. Это удивление должно отвлечь на долю секунды морфов, а мне большего и не нужно. Поворот спиной должен скрыть извлечение из потайных карманов метательных кинжалов.
В этот момент я напрягаю мышцы ног и взвиваюсь вверх и назад. В полете успеваю взмахнуть руками. Кинжалы серебристыми рыбками пронзают чуть спертый воздух и… оказываются перехваченными.
Те двое, что должны были издать предсмертный стон, а после благополучно скопытиться, стоят как ни в чем не бывало, а в их сжатых пальцах поблескивают кинжалы. Я же приземляюсь на подставленный блок. Пусть и бью от души, но если бы попал по маске, то эффекта было бы гораздо больше. А так…
А так я отбрасываю противника назад и приземляюсь на полусогнутые ноги. Противник же успевает перекувырнуться в воздухе и ударить пятками по стене. Через секунду он оказывается рядом со мной в боевой стойке. Четвертый в это время зажигает фаербол на открытой ладони.
Все четверо переводят на меня взгляды. За заграждением из ресниц видны насмешки. В них можно прочитать: «Что? Съел, долбанутый ведьмак?» И ведь смотрят так, как будто уверены, что на этот раз точно наваляют мне по первое число.
— И что это было? — спрашивает первый.
— Вот така вот херня,
Броски так точны, что кинжалы встречаются в воздухе и со звоном отлетают друг от друга.
Я же накидываю ещё один слой Кольчуги Души и начинаю действовать.
Вызов каменного дождя, от которого от стены отлетает рой мелкой щебенки, накрывает правого чудилу. Тут же взлетаю в воздух, уходя от огненного шара, выпущенного недрогнувшей рукой.
Огонька захотелось, бродяга? На! Лови!
Из пола вырывается огненный столп, который должен если не сжечь противника, то знатно подпалить ему волоски на яйцах.
Тут же откат в сторону!
Если бы не этот откат, то разряд молнии выбил бы не кусок камня из пола, а кусок жопы из моих штанов. В ответ я запускаю ледяную стрелу. Она пронзает воздух точно также, как недавно пронзали кинжалы, но на этот раз её поймать невозможно! Перед выставленной рукой она распадается на две стрелы. А уже эти стрелы огибают руку и летят дальше.
А вот не надо было стоять с презрительно сощуренными глазами!
Я быстро учусь!
И ещё быстрее двигаюсь!
Если этих четверых накачали эликсирами и усилили амулетами, то придется просто чуть больше попотеть. А так…
Ой, ля-а-а!
Пол перед моим носом распустился дубовыми корнями. Землистые корни щупальцами сказочно грязного осьминога рванулись ко мне. Мне пришлось применить все усилия, чтобы проскользнуть между пляшущими длинными отростками. Ими управлял один из четверки, который стоял возле тележки с граблями.
Ну что же…
Повинуясь моим приказам эти самые грабли атаковали мужчину со спины. Они налетели на него с такой скоростью и яростью, что тот и думать забыл о моей атаке. Ему бы защититься от прыгающих с разных сторон черенков с длинными зубьями на конце.
Во всеобщей неразберихе и хаосе, в котором отчасти был повинен и я, мне удалось разобрать новое слово на древнем языке, которое пропел-простонал певец наверху. Поперчитте точно творил заклинание, вставляя слова в обычные популярные баллады. И когда закончится это заклинание — известно только ему и тем, кто составлял программу концерта.
Из огненного столба выбрался дымящийся человек. Он был абсолютно лыс, его маска сгорела от моей живицы, а на макушке дымился небольшая черная метка. Такие метки остаются, когда пацаны поджигают пакет на палке и капают горящими каплями в одно место.
Всё-таки шерстяная маска была бы лучше, но он выбрал толстую капроновую… Зря!
— Я убью тебя, ведьмак! — выкрикнул дымящийся мужчина.
— Я против! — гаркнул я в ответ.
От удара моей живицы его подкинуло в воздух. Он по-кошачьи сумел уклониться от летящих стрел, но вот приземление на лужу лавы на четыре кости мало кому понравится. Он завопил от боли. Вернее, только начал, но упавший с потолка камень не дал ему составить конкуренцию Поперчитте. Певец продолжил свою программу, а дымящийся мужчина распластался в лавовом плевке и напрочь отказался подавать признаки жизни.