Зверь
Шрифт:
— Полина Сергеевна не останется с вами наедине. — спокойно говорит мужчина и направляется в мою сторону.
— Ну, хорошо, тогда пройдемте в мой кабинет. — понимая, что никто ему уступать не собирается, соглашается Сергей Альбертович.
Я кладу свои вещи на тумбу, и мы с Сашей следуем за моим отцом, а когда оказываемся в кабинете, Сергей Альбертович усаживается в свое кресло. Взмахивая рукой, он приглашает меня тоже присесть. Не вижу в этом никакой угрозы, поэтому все же сажусь напротив. Саша остался стоять у двери. Но я видела, как он напряжен и сосредоточен.
— Когда я повстречал
— О чем ты узнал? — с придыханием спрашиваю я, уже догадываясь, что он сообщит мне что-то важное.
— О том, что твоя мать и мой брат спали вместе у меня за спиной. — я прикрыла рот рукой, чтобы не обвинить отца во лжи. — Для меня это было сильнейшим ударом. Я искренне любил и уважал обоих и до сих пор не понимаю, за что они так со мной поступили. Через пару месяцев, как только мой брат уехал от нас, она призналась, что беременна. Я был рад этой новости, практически носил ее на руках, задаривал подарками и клялся в любви вам обеим. Потом в нашей жизни появилась ты, такая маленькая, хорошенькая, я полюбил тебя с первого взгляда. А спустя три года твоя мать, умирая, призналась мне в своей связи с мои братом. Призналась уже на последнем дыхании, что ты не моя дочь. — в этот момент он лезет в стол и достаёт какие-то бумаги. — Этот документ подтверждает, что я не твой отец.
Я забираю бумагу, читаю и наконец, понимаю, по какой причине он все это время так себя вёл. Я действительно не его дочь». Как же так? Как могла она так поступить с нами?! “ Я вдруг испытала стыд за нее, ведь никто не заслуживает быть преданным любимым человеком, и отец в том числе. Какой бы он ни был, он её любил. Это было видно даже невооружённым глазом по фотографиям, где они вместе. Оба такие везде счастливые и влюбленные, а на деле оказывается совсем не так, как нам хотелось бы видеть.
— Андрей, конечно, признал тебя, и все то, что ты получала в этой жизни, это благодаря ему. Именно он все эти годы настаивал на твоём всестороннем развитии, и спонсировал это.
— Тогда я ничего не понимаю, почему он не объявился и не признался во всем?
Сергей Альбертович, тяжело вздыхая, отвечает:
— С неделю назад он погиб. Раньше ты была слишком мала, чтобы тебе что-то объяснять, а потом в этом отпала надобность. Сейчас я уже могу сказать, он был не способен о ком-то заботиться, гулякой как был всю жизнь, так и остался. Даже его смерть и то, это докажет. Он умер на шлюхе, прямо во время секса. — от этой новости мои щеки краснеют. Не то, что бы меня заботило, как он умер, но слышать такие вещи от отца… Вернее, дяди, как теперь выясняется.
— Сергей Альбертович, — отцом его, уже язык не повернётся назвать. — почему именно в вашем доме я жила все эти года? Почему вы не отдали меня какой-нибудь далёкой родне, например?
— Всё просто. Деньги, моя дорогая. Я то и дело проигрывался, а репутацию надо было как-то поддерживать. Поэтому, оставив тебя себе, я получил
— Ты никогда не был мне примерным отцом. — эти слова вырывается сами по себе. — Тебе было все равно на меня. В то время как я мечтала о простой отцовской ласке. О добром слове.
Сергей Альбертович зло смеется.
— Сейчас это уже не имеет никакого значения. Твой любовничек расстроил мои планы. Да и брат мой уже в могиле. Я в полной жопе, моя дорогая племянница. И денег мне больше никто не даст. Я стал банкротом. Проклятый Доминик! Но тебе то что… Ты теперь уже у нас под защитой, при деньгах.
— Я не понимаю, чего вы хотите этим сказать.
— Лишь то, что больше я не желаю видеть тебя в своем доме.
Мне не было больно от его слов, он всегда был холоден по отношению ко мне. Теперь я знаю истинную причину его поведения. И чувствовала я сейчас к нему лишь жалость и презрение. Да, моя мать поступила неправильно, в этой ситуации я, безусловно, на его стороне. Но маленький ребенок здесь не причем. Все дети должны быть любимы и обласканы. Он же, гоняясь за легкими деньгами, не замечал, да и не хотел обращать внимание на меня. А теперь я и вовсе ему не нужна.
Поднимаясь с кресла, смотрю ему прямо в глаза и говорю:
— Мне жаль, что они так поступили с вами. Всего доброго, Сергей Альбертович. Вещи я заберу в ближайшее время.
Покидаю кабинет вместе с Сашей и забираю вещи. На душе вдруг стало легко, как будто груз, копившийся годами, свалился. И от сознания того, что в этой жизни у меня больше никого нет, на удивление мне не стало хуже.
Уже в автомобиле, я произношу:
— Едем в институт.
Разговор не совсем по душам
— Расписание я знаю, буду ждать здесь. — произносит водитель, захлопывая за мной дверь машины.
Я уже прошла несколько шагов, но обернулась и сказала:
— Спасибо, что не оставили меня с ним наедине. — Саша промолчал и сел за руль.
А я со спокойной душой, отправилась грызть гранит науки. Многие смотрели на меня с удивлением, ведь наверняка до многих дошла весть, что я отчислена. Но пока никто ко мне не подходил и никаких издевок с их стороны не поступало. Машку я увидела лишь на третьей паре. Подруга смотрела на меня в изумлении, но во взгляде так же угадывалась обида. Первой подошла я, крепко прижала к себе и расцеловала, настолько я рада была ее видеть.
— Поля! Где ты пропадала все это время? Телефон молчит, я даже к тебе заходила, но ваша Ирина Владимировна неизменно повторяла, что с тобой все в порядке, и ты просто улетела на отдых.
Признаться, я даже не знала, что ей ответить. Возможно, я пока не готова была к столь серьезному разговору. Поэтому собравшись с силами, отвечаю:
— Машуль, я так скучала! Но сейчас не лучшее время для разговора на эту тему. Я все расскажу, но позже. Ты расскажи лучше, как ты здесь без меня, как мама?