Зверь
Шрифт:
Объект сидел на корточках у фонтана, озираясь затравленно. На лице мужчины не было испуга, только растерянность. Парень в толстовке бежал вниз по пологой «российской» лестнице, перескакивая сразу через две ступеньки. В руке он сжимал пистолет. Все это запечатлелось в сознании Сергея одним статичным кадром. Словно щелкнул невидимый фотоаппарат где-то в мозгу. Со стороны стоянки доносился злой мат. Кричали громко и отчаянно. Взгляд влево: кто-то ранен. Катается по грязным, уже потерявшим первоначальный золотой цвет листьям, зажимая простреленное плечо. Юра? Женя? А может быть, кто-то другой? Лица не разобрать. Время двигалось рывками. Частая трескотня выстрелов.
Скорпион остановился. Он понимал, что в подобном поступке присутствует определенный элемент безумия, но знал также, что в стрессовой ситуации палить из «Макарова» с расстояния в сорок метров — все равно что забивать гвоздь наугад в абсолютной темноте. Теоретически шанс, конечно, у «волка» есть, но практически он равен нулю. Скорпион повернулся полубоком, медленно, как в тире, поднял руку, совместил мушку с целиком на переносице оперативника и плавно потянул спусковой крючок. В следующее мгновение пуля, выпущенная из хиленького штатного «Макарова», снесла ему половину головы. «Глок» выпал из разом обмякших пальцев. Убийца ничком повалился в лужу, забрызгав фонтанный мрамор грязной дождевой водой и своей кровью.
Сергей изумленно обернулся. В паре метров за его спиной стоял стажер Леня, держа в вытянутой руке «ПМ». Из ствола пистолета ленивой змейкой выползал голубоватый пороховой дымок. Тусклая гильза все еще катилась по асфальту забытым игрушечным барабанчиком. Леня удивленно посмотрел на пистолет, на валяющийся у фонтана труп, на бледного от пережитого волнения Сергея и растерянно сказал:
— Я целился в ногу. Честное слово. Я не хотел… того-этого…
Он еще раз посмотрел на труп и вдруг, согнувшись, ринулся к фонтану. Его вывернуло. Зачерпнув пахнущую сырой осенью холодную воду, Леня протер лицо, снова покосился на труп, и его опять стошнило. Сергей отвернулся, тронул жертву за плечо:
— Вы целы?
— Я? — Тот поднял голову, огляделся. — Не знаю. Похоже, что цел.
— Не ранены?
— Да вроде бы нет.
— Идти сами сможете?
Арбалетчик, кряхтя, перевернулся, сел, помассировал шею, потянул спину.
— Я спрашиваю: идти сами сможете? — настойчиво повторил Сергей.
— Смогу, — подтвердил тот.
— Леня, отведи задержанного в машину и присмотри за ним. Мало ли что.
Стажер, все еще пребывавший в состоянии грогги, кивнул, вяло сглатывая:
— Хорошо.
— Не тушуйся, парень, — улыбнулся тускло Сергей. — Ты все сделал правильно. Если бы не твой выстрел, мы бы сейчас оба были на том свете. Оклемался?
— Да. Маленько. — Леня сглотнул и тоже улыбнулся вымученно и жалко. — Все в порядке.
— Тогда действуй, орел.
Сергей поднялся с колена, посмотрел в сторону стоянки. Стрельба переместилась к перекрестку. От «Чеховской», от «Армении», от площади Маяковского подтягивалось подкрепление. Завывая сиренами, подъезжали патрульные «уазики», «жигулята» и «Форды». Насчет того, чтобы взять двоих оставшихся убийц живыми, не могло быть и речи. Стрельба становилась все яростней. Она напоминала стальную пружину, сжимаемую невидимой рукой. И вдруг все стихло.
Первая атака захлебнулась, и боевики получили небольшую передышку. Как ни странно, пока обошлось не только без серьезных ранений, но даже без мало-мальски стоящих царапин. Пользуясь затишьем, оба стрелка перезаряжали оружие. Бателли знал, что шансов уйти у них практически нет, однако и сдаваться не собирался. Улет, похоже, придерживался того же мнения. Среди машин то тут, то там мелькали фуражки, береты, вспыхивали и гасли блики маячков. В окнах ближайших домов виднелись любопытствующие. Кто-то снимал на видеокамеру. Кто-то торопливо щелкал затвором фотоаппарата, желая запечатлеть «горяченькое». Они, отгороженные от реальности тонкими оконными стеклами, не боялись за себя. Им было интересно. Улет, укрывшийся за широким темно-синим крылом «БМВ» и невозмутимо меняющий обойму, поинтересовался:
— Ну и что? Много их там?
— «Волков»-то? — уточнил Бателли, выглядывая из-за машины.
— При чем здесь «волки»? — сморщился стрелок. — Шакалов этих с фотокамерами?
Бателли посмотрел вверх, на окна.
— Да есть немного. Человек пять. Будут, твари, на нашей смерти бабки зарабатывать.
— Сориентируй, — не то приказал, не то попросил Улет.
Бателли прищурился, повернулся в сторону «Макдональдса», осмотрел фасады:
— Дом напротив, справа, третье окно от угла, пятый этаж.
— Схватил. — Улет резко выпрямился, вскинул винтовку.
Выстрел. Звонко лопнуло стекло. На секунду стрельба смолкла и стало неестественно тихо. Парень в окне вскочил, выпустил камеру и схватился за лицо. Перевалившись через подоконник, фотограф упал вперед и, зацепившись за что-то, повис: одна половина — на улице, вторая — в квартире. Было слышно, как с неровным нервным хрустом осыпаются на асфальт осколки. И вдруг из пустого оконного проема донесся страшный, до краев наполненный отчаянием и безумием женский крик. Мгновение спустя к нему присоединился детский плач.
— Вот так. А то думают, им все мед большими ложками жрать, — удовлетворенно хмыкнул Улет.
Бателли приподнялся, посмотрел сквозь автомобильное стекло в сторону площади. Несколько человек, пригибаясь, бежали к подъезду, размахивая каким-то белым лоскутом. То ли тряпкой, то ли носовым платком.
Бателли засмеялся. Он хохотал все громче, задрав лицо к небу, а Улет хмуро смотрел на него.
— Чего ржешь? — наконец поинтересовался стрелок.
— Белый флаг! — захлебывался смехом Бателли. — Посмотри, у них белый флаг!
— Ну и что?
— Это война! Военный знак. Ну, расскажи мне хоть об одном случае, где в перестрелке с крутыми ребятами вроде нас они использовали бы белый флаг. Смешно. Скоро, глядишь, власти к нам парламентеров пошлют с дипломатическими предложениями или нотами протеста: «Вся мировая общественность с осуждением отнеслась к вашей агрессивной политике…»
Улет пожал плечами:
— А мне по фигу. Пусть посылают кого хотят, уроды.
— У тебя патронов много? — поинтересовался Бателли.