Зверолов

Рудазов Александр

— Статуи?.. — заинтересовалась микробиолог.

— Да, мужчина и женщина, обнаженные. Фактически единственное, что позволяет судить о внешнем облике титанов. Вы их разве не видели? Это довольно известные статуи.

— Как-то не интересовалась, — ответила микробиолог, разыскивая в инфе данные. — Ага, вот они… Да, красивые. И так хорошо сохранились! Сколько им лет?

— По крайней мере десять тысяч. Возможно, больше. В отличие от тех же египетских пирамид, артефакты титанов практически не подвержены эрозии.

Для чего бы титаны ни выстроили все свои сооружения,

об их охране они явно не беспокоились. В пирамиде не было никаких дверей, никаких запоров или решеток. Правда, и ничего ценного там тоже не было — все коридоры и залы пустовали, и лишь на стенах кое-где виднелись аскетичные пиктограммы. Часть их, возможно, была письменностью, другие — символами, значками. Несколько раз попадались стрелки, указатели на что-то неизвестное.

Гюльнара Мамедбекова, лингвист экспедиции, так и мотала головой туда-сюда. Всему увиденному она присваивала статус «важное», тысячами выделяя скриншоты в специальный раздел.

Мамедбекова была в полном восторге. В большинстве экспедиций лингвисту заниматься совершенно нечем — что ему расшифровывать на мертвых и даже живых планетах? Лингвист требуется только в тех редчайших случаях, когда корабль-пионер находит разумных существ или следы вымершей цивилизации.

В общей совокупности таких случаев было… тридцать четыре. Да, всего тридцать четыре на более чем тысячу открытых звездных систем. И хотя в этот раз встретилось не что-то кардинально новое, а лишь очередная, уже девятая планета титанов, Мамедбекова все равно была счастлива.

Особенно ее радовало изобилие письменности. Титаны не баловали археологов данными — от них не осталось ни скрижалей, ни пергаментов, ни иных носителей информации. Однако от них осталось некоторое количество надписей на стенах — скорее всего, обычные информационные знаки вроде «выход» и «туалет». Из-за крайней скудности материала расшифровать их пока что не удалось.

Но здесь этого материала на удивление много, и Мамедбекова уже успела сделать несколько интересных предположений. Например, вот этот символ, похожий на трехногую птицу, раз за разом повторяется у входа в маленькую комнату с круглым отверстием в центре. Не находился ли здесь когда-то гигиенкомплекс?

К сожалению, надписями находки по-прежнему исчерпывались. Никакой мебели, никаких приборов, никаких кнопок или сенсоров. Во всех комнатах, во всех коридорах лежала одна только пыль. Ее здесь было столько, что порой ступни совершенно скрывались под толстым серым слоем, а в воздух при каждом шаге взметались клубы.

— Если это культовое сооружение — где же предметы культа? — осведомился Троост. — Должно ведь здесь быть что-то… функциональное?

— В любом строении должно быть что-то функциональное, — рассеянно ответил археолог. — Строение, состоящее из одного только каркаса, лишенное всякой обстановки, способно выполнять лишь очень ограниченный набор функций. Но что мы знаем о титанах? Возможно, покидая это место, они забрали всю обстановку с собой. Или уничтожили ее. А возможно, оно никогда и не предназначалось для обитания разумных существ и было чисто декоративным сооружением.

Картинной галереей, например?

— Между прочим, хорошая гипотеза, — заметил культуролог. — Здесь действительно отлично мог бы разместиться какой-нибудь музей. И все экспонаты, разумеется, вывезли.

— А почему этот музей находится в чистом поле?

— А почему бы и нет? Мы и сами все чаще возводим отдельно стоящие здания — безо всяких дорог и инфраструктуры. Достаточно ведь подключить здание к телепорт-сети — и оно будет доступно откуда угодно. Если титаны обладали более развитыми технологиями, они могли раскинуть свою телепорт-сеть на множество звездных систем — может, даже на всю галактику.

— Это объясняет, почему мы находили их постройки на таких разных планетах, — согласился археолог. — Если титаны могли мгновенно перемещаться между звездами…

И тут случился небольшой затор. Идущие впереди внезапно замедлили шаг, в результате чего идущие сзади слегка на них налетели. Коридор был очень широким, но девятнадцать человек — это все-таки девятнадцать человек.

Причем некоторые в тяжелых скафандрах.

— Прошу всех снизить скорость и двигаться с максимальной осторожностью, — попросила Худобяк по вирт-связи. — Кажется, мы обнаружили что-то интересное.

Примерно через полминуты находку увидели и все остальные. Похоже, экспедиция добралась до самого центра пирамиды — и здесь, в центре, располагался огромный зал в форме полусферы. А уже в его центре — прекрасно сохранившаяся статуя.

Археолог медленно шагнул вперед. Его глаза воодушевленно пылали — такая находка! Он уже предвкушал, как будет ее исследовать… благо времени впереди предостаточно…

— Чертовски повезло, что движок сломался именно в этой системе… — пробормотал археолог, увеличивая изображения, распахивая все новые и новые субэкраны.

Вплотную он пока что не подходил. Статуя была покрыта таким толстым слоем пыли, что обращение с ней требовало предельной бережности. Конечно, все известные артефакты титанов отличаются феноменальной, просто фантастической прочностью — но что, если именно этот окажется исключением?

Поэтому для начала изучение шло чисто визуально.

Судя по всему, статуя изображала титана в натуральную величину. Он сидел в позе лотоса, но если бы распрямился, достиг бы двух с половиной метров. Изваянный, видимо, из превосходного мрамора, инопланетянин обладал пепельного цвета кожей и длинными сероватыми волосами. Глаза статуи были закрыты, а одежды не было вовсе.

Если неведомый скульптор не приукрасил действительность, титаны были впечатляющими созданиями. Идеальные телесные пропорции, рельефная мускулатура атлета, чеканный профиль…

Правда, черты лица резковаты, и подбородок чрезмерно вытянут, но в целом это существо можно принять за человека. На редкость высокого, но все же человека.

Троосту подумалось, что так мог бы выглядеть эволюционировавший гигантопитек.

— Это и есть их хваленый мрамор? — с интересом подошел ближе химик-аналитик. — Всегда хотел поработать с образцом… ничего, если я прикоснусь?