Звезда Гаада
Шрифт:
Удивлённо говорю:
— Но ты же постоянно влипал во что-то из-за меня!
— Зато мне было хорошо, — Тайаелл нежно улыбнулся мне, — Приятно смотреть на настоящего человека, который говорит, что думает, а ещё так бурно на всё реагирует, на любую ерунду. Но и благодарит из-за любой мелочи, — на столешницу посмотрел, уныло, — А вот третий промежуток моей жизни, в семьсот шестьдесят восемь лет, девять месяцев и три с половиной дня был ужасным.
Э… Сколько ему лет?! Почти восемьсот?! А выглядит просто юношей!
Белокрылый нахмурился, вспоминая.
— Поначалу
— Я помню, — мрачно произнёс чернокрылый, — Тогда, на дне ущелья, всё было очень живо. Не знал, кто из нас оттуда выберется.
— Я тоже, — ухмыльнулся Тайаелл, — Для новичка ты держался хорошо.
Пленник и мучитель быстро взглянули друг на друга.
— Но странно, что ты в этом признался, — растерянно сказал белокрылый.
— Да вроде замечать, что твой противник не дурак — это даже хорошо? — криво усмехнулся Гаад.
Они какое-то время задумчиво молчали, глядя в разные стороны. Тайаелл вдруг добавил:
— К тому же, Белая земля — это такое большое змеиное гнездо.
Чёрный хранитель от удивления подавился. Карст подбежал к нему, начал старательно бить по спине.
— Теперь я понял, почему Кария сбежала сюда: у вас очень уютно, — пленник задумчиво ложку покрутил между пальцев, — Уж до чего я тебя, Гаад, не переношу, но с восхищением признаю, что ты мне нравишься больше, чем Благ. Ты как-то добрее относишься к своим.
— Знаешь, я без тебя вполне обойдусь, — проворчал Старейшина чернокрылых и опять закашлялся, потом мрачно сказал: — И не думай ко мне подлизываться! Не подействует.
— Да тьфу на тебя! — произнёс пленник заносчиво, — В ваши ряды не набиваюсь!
Мы какое-то время ели в молчании. Но Тайаелл сегодня чего-то разоткровенничался. Добавил погодя:
— Что-то я отвлёкся… Так вот, однажды я пошёл на Гору справедливости и попросил, чтоб хотя бы ненадолго у меня появилась возможность пожить по-другому, счастливо. И обещал заплатить любую цену. Только позавчера понял, что Небеса исполнили мою просьбу. И я действительно был счастлив благодаря общению с Карией. Снова почувствовал себя живым. Будто опять стал простым человеком, со всеми их радостями и невзгодами.
Как-то своеобразно Небеса откликнулись на его молитву, да ещё и в священном месте произнесённую! Скорее уж нагадили, чем обрадовали. Хотя он почему-то рад. Но… Вот чем больше я слышу о том, как люди этого мира молились Стражу небес и что из это получилось, т ем больше у меня сомнений в том, что Творец то существо оставил людям помогать. Или тот взбунтовался?.. Но прежде вроде такого не было?.. Ведь когда-то были ещё и могущественные краснокрылые. А те общались по службе с чернокрылыми и белокрылыми, появившимися позже. Если бы краснокрылые что-нибудь заметили, они бы, наверное, сказали младшим хранителям?.. Или… они не успели рассказать? Грр, я этого Стража Небес уже боюсь!
А друг миролюбиво продолжил, улыбнувшись:
— Да, тела людей куда более хрупкие, чем у хранителей. Но и радуются они как будто намного чаще. Так что пора заплатить… — он вздохнул, снова виновато посмотрел на меня, — Только для того, чтобы я ненадолго стал счастлив, Кария лишилась спокойствия. А я эгоистично смотрел, как она страдает! И теперь, как всё ни повернись, ей будет больно из-за меня, потому что у неё слишком доброе сердце. Мне грустно, от того, что причиняю ей боль! И ничего не могу изменить. Умру — и она будет плакать. Выживу — и из-за меня ей придётся много драться с тобой.
Тай посмотрел в глаза Карсту. Тот отвернулся. Белокрылый начал смотреть на его затылок, в упор, долго, не отводя взгляд. Наконец, рыжий обернулся, нахмурился. Их взгляды встретились. Мне показалось, будто какая-то нить или струна протянулась между ними. Может быть, они мысленно общаются?
Неожиданно, оба хранителя улыбнулись друг другу. На лице Тайаелла засветилась благодарность. Он опять повернулся к Старейшине, только что справившимся со зловредной кашей.
— Я заметил, что почти все у вас относятся к Карии бережно или с уважением. Кажется, вы заботились о ней раньше и, уверен, будете беречь её и впредь. Если я умру, вам с ней не из-за чего будет ссориться, драться. Разве что по каким-то пустякам, которых она наделает ещё предостаточно, — парень, то есть, древний хранитель, выглядевший как и во время его настоящей молодости, когда только получил дар, добродушно засмеялся, — Впрочем, вы ж не будете сердиться на эту наивную и глупую девчонку из-за её оплошностей, так?
— Решил, будто нам больше заняться нечем, кроме как возиться с этим вредным и тупым ребёнком? — проворчал Гаад.
Взгляды чёрного и белого хранителя встретились. Запела нить, протянувшаяся от одного к другому. Не представляю, о чём они там беседуют, потому жутко волнуюсь!
Старейшина быстро отвернулся, однако лицо пленника просветлело.
— Так что, Кария, давай махнём рукой на наши занятия, — предложил мне друг, — Всё равно как проведём последние мои часы, лишь бы у тебя остались хорошие воспоминания. А что касается боли, то она со временем слабеет. Порой и вовсе проходит.
— Предлагаешь мне сдаться? Чтоб меня потом совесть загрызла? — заплакала от грусти и обиды.
— Просто попробуй хотя бы раз мне улыбнуться. Для тебя это малость и пустяк, а для меня — драгоценность.
С трудом заставила себя выполнить его просьбу. Если для него так важно, чтобы выглядела счастливой, то постараюсь притвориться. Больше ничего не могу для него сделать. А плакать буду потом. О, какой это страшный и грустный кошмар! Поскорее бы он закончился! Вот тогда боль уйдёт очень быстро, потому что страшные сны редко запоминаются. Если это сон…