Звезда Гаада
Шрифт:
— Кажется, мы его убили, — грустно произнёс седовласый полный хранитель.
Певец шевельнулся, с трудом сел. Дрожащей рукой дотянулся до обломанного ствола, нахмурился, погладил сломанное растение. И продолжил песню, грустно поглаживая остаток от дерева:
Рассвет… Иного богатства мне не надо.
А впрочем, легкомыслен я и потому
Мне иногда и звёздный свет — отрада.
И вдруг обнял обломок берёзы, зарыдал. Чёрные хранители смутились, разошлись. Белик, Старейшина и ещё шестеро мрачно сплюнули на землю. Быстро стемнело. Ночью Камилл просидел около дерева, почти не шевелясь: лунный свет очерчивал
Но грустно любоваться драгоценным одному!
Белый хранитель не заметил, как к нему подкрался чернокрылый, так хорошо контролировавший своё состояние, что не вызывал возмущение в пространстве. И только в самый последний миг, когда его враг злобно ухмыльнулся, когда пространство взорвалось от злости и торжества чернокрылого, только тогда почувствовал, но уклониться не успел…
Тьма, выползавшая из человеческих поселений, въедалась в землю, вызывая на ней невидимые язвы, те — стихийные бедствия. Хранители были заняты склоками, потому не везде восстанавливали Равновесие. Мир плакал от боли, тщетно пытался залечить раны, но они были слишком глубоки…
Чья-то сильная тёплая рука подхватила мою. Сплелись с моими чьи-то тонкие мягкие пальцы. И кто-то резко вырвал меня из омута боли.
Когда ко мне вернулась способность видеть, резко повернулась к своему спасителю. И потрясённо замерла, смотря на встревоженного Кайера.
— Я вот никак не могу понять: ты дура или тебе жить не нравится? — мрачно спросил парень, — То ты сунулась заслонять Карста от смертельных ударов, то влезла между мной и Гаадом, готовящимся к последней схватке. Ещё и впитываешь в себя Тьму, так что в тебе самой вообще пропадает Равновесие!
Часть 4.13
Вырвала свою руку из его, села так резко, что мы столкнулись лбами.
— Может, всё от того что у меня есть сердце? И я не могу равнодушно смотреть на чужие страдания! — и переместилась в обычный мир.
И долго лежала под толстым дубом, чья крона сплелась с верхушкой молодой ели, уткнувшись лицом в тощую траву и сухую землю. Обычных слёз уже не осталось, как будто они все вышли, а душа стонала.
Все они тут сволочи! Из-за белых хранителей, вздумавших подставить чёрных убийством какого-то нищего парня-калеки, обычные люди «узнали о гадкой натуре слуг Тьмы», потому время от времени занимались выискиванием и уничтожением «приспешников чёрных хранителей». А кто-то просто хотел подставить своих врагов, обвинив их в содействии «слугам Тьмы», а так же свалить свою вину на невиновных.
Эта дрянь продолжалась не одно тысячелетие, но вот местная инквизиция зародилась довольно-таки поздно. И сразу же рьяно стала изводить невиновных людей, то по причине навета, то по собственной неприязни. И всё под видом благого дела. У жертв никто не спрашивал, так ли всё, как говорят Серые каратели Тьмы. Чёрные хранители тщетно пытались восстановить свою репутацию. Нескольких бедолаг спасли, отправив тех в далёкие страны. А так же время от времени требовали, чтоб Серые каратели Тьмы унялись, угрожали им жестокой расправой.
Прошло несколько лет, но местная инквизиция не успокоилась. Однажды Камилл не вытерпел и сжёг одно из второстепенных логов Серых карателей Тьмы. Дело было ночью, дома в селении все были деревянные. В начавшейся панике никто не заметил поджигателя, наблюдавшего за пожаром сверху, так что выжившие списали всё на чьё-то неосторожное обращение с огнём.
Инквизиция продолжала уничтожать невинных. Ни белые, ни чёрные хранители особенно не пытались её остановить. А потом Камилл не выдержал: выбрал время, когда его приятели в очередной раз разбирались с врагами — и уничтожил почти всех «борцов со слугами Тьмы». За что его, тогда ещё рядового хранителя, едва не прикончили свои — Камилла спасла неожиданная выходка с пением песни, не соответствующей ситуации — чернокрылые списали устроенный им разгром на приступ помешательства.
А остатки инквизиции предпочли заняться тихим сельским трудом и не высовываться с новыми «благими делами». Репутация чернокрылых после тех событий ухудшилась окончательно и бесповоротно. Впрочем, сами они не гнушались гадить своим заклятым врагам и с удовольствием тех убивали.
Мир страдал, так как сам быстро поправиться не мог. И иногда мир так страшно мучился, такие огромные территории лишались равновесия, что хранители опять вспоминали о своём призвании, да и сходиться на завершающей битве им было уже некогда. Иначе бы одна из сторон давно избавилась от другой.
Мне стало досадно, что я ничего не могу изменить. И горько, так как искренне сочувствовала несчастному миру. Общаться с хранителями расхотелось надолго, в том числе с Неёлой, Карстом и Гаадом, так как они сложившемуся положению дел не препятствовали. В Камилле, которому сочувствовала, я вдруг обнаружила неприятную мне сторону: он почти всех Серых карателей Тьмы перебил! Да и белокрылых не щадил. И хотя и те, и другие были виноваты, его жестокость меня испугала. А Эррия, Посланница Небес, наделённая огромной мощью, никак вражде хранителей не препятствовала, разве что иногда вступалась за чернокрылых, так как её любимый был одним из них. Да на ложь белокрылых она не повелась, в отличие от многих Посланцев и Посланниц, которые врагам грызться не мешали, более того, активно помогали белокрылым, что приводило к местным «священным войнам» и, как следствие, гибели тысяч непричастных.
Впрочем, будь и сами простые люди добрее, Равновесие бы в мире худо-бедно держалось. Тогда мир бы не страдал, к тому же отпала бы необходимость в хранителях. Однако доброту и человечность здесь не признавали главными достоинствами, потому к ним люди не очень-то и стремились. Это вновь и вновь нарушало Равновесие и вызывало необходимость в хранителях, которые успевали так же поцапаться между собой. Получался замкнутый круг. И все были так или иначе виноваты в царившем ужасе. И те, кто мог что-то изменить, вместо этого занимались чем-то другим.
А что могу изменить я, плаксивая, трусливая и очень юная дурочка? Разве что попытаться существенно восстановить Равновесие, в надежде, что улучшение состояния в окружающем мире благотворно повлияет на людей, и в их душах воцарится подлинное, глубокое Равновесие, которое не располагает к деланью зла кому-либо. Но… ведь это пытались сделать многие хранители до меня? И даже изначальные среди них были. Впрочем, хоть что-то делать самой, даже упахиваясь до изнеможения и потери сознания, было намного легче, чем просто смотреть на ад, царивший в чужом мире.