Звезда и тень
Шрифт:
— Хорошо, сказал он тихо. — Очень медленно. Теперь ослабьте. Достаточно.
Девушка не удержалась и открыла глаза. Он уверенными движениями заворачивал ногу газетами — не менее дюйма шириной. Потом в ход пошли полоски из полотенца, которые он обернул вокруг колена, а также вокруг икры. Протянул ей последний кусок материи.
— Вы не перевяжете мою лодыжку?
— Его спокойная речь придала ей уверенности. Осторожно, стараясь, чтобы его нога не коснулась пола, она перевязала ее. Потребовалось немало усилий. Но Леда была удивлена, как он умело и уверенно наложил импровизированную
— Вы врач? — спросила она.
— Нет.
Что-то в его голосе заставило ее поднять голову. Теперь, когда его нога была неподвижна, он сидел очень тихо, и в какую-то секунду его глаза, казалось, потеряли способность видеть и полузакрылись. Она схватила его за руку, опасаясь, что он потеряет сознание, но он не шевельнулся, не отодвинулся от нее, казалось, он покорился ей, но продолжал следить за ее движениями. Когда она дотронулась до его руки, у нее было такое чувство, что она прикоснулась к чему-то неживому.
От резкого рывка к нему она потеряла равновесие, и получилось, что не она, а он удержал ее от падения.
— Простите меня, — выдохнула она, отпустив его руку и отступив назад. — Вам больно?
Его мягкая улыбка, казалось, излучала энергию, словно ему хотелось, чтобы луч света проник в ее сердце.
— Все хорошо. Вы сделали все хорошо. Но я хочу спросить нечто важное.
— Что? — спросила она, возвращаясь к реальности, чувствуя некоторое неудобство от этой дружеской беседы с обычным вором.
— Вы умеете писать?
— Конечно, я умею писать.
— А печатать?
Она заколебалась. Он следил за ней. Девушка несколько дольше, чем нужно, медлила с ответом, но потом ее внезапная ложь прозвучала почти естественно. Чего не сделаешь от отчаяния?
— Сорок слов в минуту, — ответила она, повторив то, что читала в объявлениях опытных машинисток. — Без опечаток.
Кажется, он принял это весьма существенное преувеличение с полным доверием.
— Мне очень нужен человек, подобный вам. Вы согласитесь работать у меня, мисс Этуаль?
— В качестве грабителя? — сухо спросила она. Он посмотрел на нее с легкой ухмылкой, покачал головой.
— С воровством покончено. Одно только пребывание в вашем высокодуховном обществе избавило меня от желания воровать. Мне очень нужен секретарь. Вас это, наверное, удивит, но я веду довольно интенсивную и законную деловую переписку. — Мистер Джерард наклонился и начал перевязывать полотенце на икре. — Похоже на то, что эта нога очень свяжет меня во время моего пребывания в Англии. Мне очень нужен кто-то, чтобы помочь мне. На Гавайях я бы платил сто пятьдесят американских долларов в месяц. С учетом нынешнего курса… Ну скажем, десять фунтов и неделю?
— Десять… фунтов… в неделю? — подхватила Леда.
— Вы считаете эти условия приемлемыми? Она облокотилась на стол, ослабев от удивления. Затем выпрямилась и решительно ответила:
— Я не могу! Я действительно не могу. Вы преступник!
— Я? — Он в упор посмотрел на нее. — Правда — это то, в чем каждый должен убедиться сам. У меня нет слов, чтобы убеждать вас.
Она закрыла лицо руками, конечно же, он преступник. Да как он может быть не преступником, если у него краденые вещи, с маской на лице он появляется среди ночи? Десять фунтов в неделю! Только нарушивший закон может так много платить за секретарскую работу. Он мог убить ее в темноте, но остался с нею, помог ей дышать, потом спрятался на чердачной балке — не джентльмен, а чудовище! Зато потом выглядел виноватым…
Она опустила руки.
— Если вы не преступник, то зачем вам воровать все эти мечи и прочее?
Несколько секунд он молчал, затем потер подбородок и сказал:
— Не могу найти слов, чтобы поточнее вам это объяснить.
— «Кража» — весьма подходящее слово, по-моему.
— Вы ошибаетесь, — он не мигая смотрел ей в глаза.
— Ошибаюсь, — повторила она скептически. Он сложил пальцы в кулак, затем разжал руку, как будто бы горсть таила в себе объяснение.
— Обман и честность. Такт и уловка. Слабость и сила. Добро и зло. Хитрость. Все это вместе.
— Я не понимаю, о чем вы говорите. Он посмотрел на нее взглядом терпеливого учителя, объясняющего что-то тугодуму-ребенку.
— Я объясняю вам свои намерения. Вы спросили, почему я беру чужое.
Неудивительно, что миссис Миртл всегда предупреждала Леду относительно опасности мужчин.
Ладно. Боюсь, что я не умею разгадывать восточные ребусы. Возможно, вы объясните мне, какие «законные» дела вы имели в виду?
— В основном, кораблестроение. Я помогаю лорду и леди Эшданд в управлении компании «Арктурус», а также у меня есть свое собственное дело «Кайпа»: кораблестроение и транспортировка грузов. У меня также есть деревянная мельница на побережье Северной Америки. Есть акции компаний, занимающихся сахаром и хлопком, акции банков. Занимаюсь еще морскими страховками. — Он улыбнулся. — Вы верите мне?
— Я не знаю.
— Конечно, я мог бы все это придумать. «Кай-па» — значит «вздымающееся море» по-гавайски. «Арктурус» — название чайного судна, которое дядя лорда Эшланд построил в 1849 году. Лорд Эшланд переименовал его в «Ар-канум». Но, возможно, все это неправда, а я всего лишь ловкий и хитрый лжец.
— Я начинаю верить.
— Можно отвечать на ваши вопросы еще тысячу лет, но вы так и не найдете разгадку, кто я на самом деле.
— Что я знаю наверняка, мистер Джерард, так это то, что вы самая уникальная личность, с которой я когда-либо была знакома.
Он смотрел на нее, и его глаза отливали серебром — так поблескивала бы луна в ветряную облачную ночь. Медленно он покачал головой и сказал:
— То, что вы узнали, — это правда.
10
Дожен никогда не учил его петь. И вообще ничему его не учил, кроме японского языка. И сам никогда не пел, только отдавал приказы: заниматься, исправлять ошибки, колоть дрова, перенести тяжелую корзину с карпами от рыбного пруда в какой-нибудь отдаленный дом, где их даже не заказывали. Часто Дожен мог пожелать нечто странное: цветок с ветки дерева, до которого Сэмми не мог дотянуться, камень с самого высокого утеса Бриллиантовой гряды, перо птицы, которая гнездилась в зарослях ланая.