Звезда любви возвращается
Шрифт:
— Уиллис, — тревожно поинтересовалась она, — это что, тесты по географии?
— Ты… — Уиллис опустил руки на колени и уставился на Розмари. — Похоже, ты знаешь географию.
Она беспечно пожала плечами.
— Меня всегда интересовали путешествия, другие страны, экзотические места. Поэтому я стала турагентом.
— Мне показалось, что ты досконально знаешь географию.
Розмари покачала головой.
— Ты ошибаешься. Любой скажет, что Нуакшот — столица Мавритании.
Уиллис нервно рассмеялся.
— Любой?
— А ты?
Уиллис вздохнул.
— Я ни разу не слышал о тех городах, которые называла. Черт побери, я даже не знал, что Бирма теперь называется по-другому.
Розмари недоверчиво усмехнулась.
— Не валяй дурака, Уиллис. Я уверена, ты знал.
— Нет, не знал.
Розмари с тревогой смотрела на Уиллиса, мысливая услышанное.
— Ты хочешь сказать, что я знаю то, что неизвестное тебе?
Уиллис неохотно улыбнулся.
— Очевидно, твои познания в географии гораздо глубже, чем осведомленность обычных людей ii Во всяком случае, ты знаешь больше, чем я.
Я думала, ты знаешь все, — смущенно ответила Розмари.
— И я, — тихо, едва слышно ответил Уиллис. — Теперь вижу, что ошибался.
Розмари пожала плечами.
— Уиллис, я не понимаю, какое это имеет отношение к… нам. К тебе и ко мне. Ты с самого начала хотел поговорить о географии?
— А по-моему, — возразил Уиллис, — мы с самого начала говорили о нас.
— Я — не Тирана, а ты — не Нуакшот. И какое отношение они имеют к нам с тобой?
— Ты себе и представить не можешь, насколько огромное.
Розмари прищурилась и с подозрением взглянула на Уиллиса.
— Что это значит?
— Это значит, что для глубокого мыслителя у меня слишком большие пробелы в образовании, — неохотно признался Уиллис.
Розмари послышались незнакомые нотки грусти в голосе собеседника, словно тому было больно признавать превосходство женщины. Особенно женщины, уступающей ему с точки зрения интеллекта.
Розмари стало неловко.
— Не расстраивайся, — произнесла она, стараясь выдавить хотя бы слабое подобие улыбки. — На самом деле ты — гений. Я знала это давным-давно, и не я одна.
Розмари сделала шаг к выходу. Разговор закончен.
— Подожди, Розмари, — обеспокоенно крикнул Уиллис.
Он торопливо рылся в одной из картонных коробок и наконец выудил альбом с эскизами. Розмари время от времени баловалась рисованием. Живопись отвлекала ее от неприятностей, доставляя немало удовольствия. В детстве Розмари даже подумывала о карьере художника, но потом отказалась от своей мечты. И сейчас уже не помнила почему.
— Я еще не закончил… — Уиллис вынул из альбома тетрадные листы.
— Ничего себе! — улыбнулась Розмари, подошла к Уиллису и забрала рисунки. Она перелистывала
— Это похоже на сказку и иллюстрации к ней, — Уиллис протянул ей записи.
— Да… — призналась Розмари, — я написала ее лет десять назад. После того, как меня выгнали из школы моделей.
— Ты показывала ее издателям?
Розмари скривилась.
— Боже мой, Уиллис, конечно, нет. Что за дикая идея!
— И напрасно. Возможно, ты могла бы издать книгу и начать карьеру детского писателя.
Розмари выхватила бумаги из его рук и вместе с альбомом швырнула в коробку.
— Ты говоришь так, словно у меня получилось что-то стоящее!
— А по-твоему, нет?
— Нет, — отрезала Розмари.
— Почему же? — удивился Уиллис.
Розмари раздраженно взглянула на мужчину. Перестань, Уиллис. Ты лучше всех знаешь почему!
— С какой стати мне знать лучше всех?
— Ты раньше всех узнал, что мой ум непригоден для серьезных занятий. Я всего-навсего глупая курица! Безмозглые идиотки ни к чему не способны. И вообще — зачем ты полез в мои вещи? Это часть моей жизни, личной жизни! Ты обязан был спросить разрешения.
— Прости, — извинился Уиллис. — Однажды ночью, когда на небе не происходило ничего достойного, я заметил ежегодник нашей школы и просмотрел его. С тех пор это вошло в привычку.
— Ты рылся в моих вещах, — хмуро повторила Розмари.
— Да, — кивнул Уиллис. — Прошу прощения.
— Оставь в покое меня и мои вещи, понял?
— Но, Розмари…
— Нам больше не о чем разговаривать! — Розмари повернулась к нему спиной. — Я думаю, ты объяснил мне все воскресным утром, после того как мы… — она замялась, слова «занимались любовью» застряли в горле: ни о какой любви речи не шло, — проснулись. Больше всего на свете тебя волнуют исследования космоса и научная карьера. А меня…
Розмари заставила себя замолчать до того, как роковые слова слетели с уст. Больше всего на свете ее волновал Уиллис Рендом. В школе. После школы. Сейчас. А то, что произошло в те выходные, стало для нее главным событием в жизни. Теперь ей ни за что не забыть Уиллиса.
Розмари подошла к люку и молча спустилась с чердака.
Уиллис не бросился вслед за ней. Он не мог двигаться. Голова раскалывалась от непрерывного гудения. Это отзывались многократным эхом слова Розмари:
«Мой ум непритден для серьезных занятий».
«Я всего-навсего глупая курица».
«Безмозглые идиотки ни к чему не способны».
Уиллис без сил опустился на пол и закрыл лицо руками. Розмари повторила его слова. Иногда он произносил их вслух, бросая ей в лицо, иногда шептал про себя. Но это были его слова.