Звезда моей любви
Шрифт:
Я открыла глаза и тут же снова зажмурилась, изумленная градом водяных брызг, прилетевших мне точно в лицо. Напрягла спину, пытаясь рывком перевести себя в сидячее положение, но движение получилось натужным, старчески затрудненным. Такие ощущения возникают после длительной болезни.
– Осторожнее, малышка, – наставительно порекомендовал знакомый голос, раздающийся где-то совсем рядом, – не торопись. Так можно и пуп надорвать!
Решив последовать мудрому совету, я чуть приподняла голову и огляделась…
Картинка, представшая моему взору, оказалась
– Доброе утро, сьеррина засоня! – весело поприветствовала меня она и с хрустом вгрызлась в свое излюбленное лакомство.
– Ик! – невежливо отреагировала я, изумленно выкатив глаза и некрасиво отвесив нижнюю челюсть. – А мы где это сейчас находимся?
– В море! – исчерпывающе разъяснила воительница и комично, словно указкой, взмахнула недоеденной кочерыжкой. – Разве не заметно?
Я подняла лицо к небу, всеми порами изголодавшейся по лету кожи впитывая струящееся сверху тепло. Ласково припекал Сол, а море, покрытое бурунами белых воздушных барашков-волн, легко несло наше изящное судно. На корме я увидела Беонира, неумело, но весьма интенсивно орудующего коротким веслом. Из одежды на нем остались только штаны, и то закатанные до колен, а взопревшая Ребекка расстегнула жилет, под которым оказалась одна рубашка. Сквозь тонкую ткань просвечивались небольшие, но завлекательно высокие, упругие, словно наливные яблочки, груди. Ниуэ, усиленно делающий вид, будто выполняет функцию рулевого, нет-нет да и косил глаза в сторону прелестной воительницы, привлеченный соблазнительным видом.
– Я понимаю, что в море, – сердито буркнула я. – Но как мы сюда попали?
– Ну вот! – всплеснула руками лайил, все-таки роняя за борт злополучную кочерыжку. – Приплыли!
– Я понимаю, что мы сюда не прилетели, – терпеливо продолжила я, развивая уже озвученную мысль. – Я имею в виду, кто, когда и зачем посадил нас в этот челн?
– Да нет, я же не буквально, а фигурально выражаюсь, я так свои эмоции озвучиваю, – сбивчиво забубнила Ребекка. – Ты разве совсем ничего не помнишь? Ничегошеньки?
Ничегошеньки? Я задумалась… Прикусила нижнюю губу, с сомнением сплела и расплела пальцы, ощупала свою одежду, безупречно чистую и отглаженную, констатируя, что ничего из моего личного имущества не потерялось, все находится при мне. На шее висит Звезда моей души и ожерелье из слез Эврелики, странный камень из повозки старьевщика помещен в футляр и лежит подле меня вместе с сумкой Лаллэдрина. Лед, эльфийский клинок, заботливо пристроен на дне лодки, а стилет по-прежнему прикреплен к моему поясу. И даже вынесенный из подземелья под Немеркнущим Куполом обрывок пергамента, бережно завернутый в кусок непромокаемой кожи, не потерялся, а все так же лежал в моем кармане.
Получается, что сижу я здесь не просто так, а безупречно готовая к дальнейшим свершениям или злоключениям (это уж с какой стороны посмотреть): здоровая, невредимая и полностью экипированная. Вот только совершенно не помню, что же произошло после того, как выпущенная Беониром стрела вонзилась в мою грудь!
– Не помню! – откровенно созналась я. – Хоть убей, не помню…
Я поймала виноватый взгляд красного, словно перезревший помидор, Беонира и сконфузилась, осознав, что ляпнула несусветную бестактность.
– Йона, ты же меня простила? – умоляюще заблеял несчастный несостоявшийся убийца, жалобно шмыгая носом. – Я так старался искупить свою вину, я спасал тебя от эльфов, я чуть не погиб!..
– Вот брехливое трепло-то! Опять он свои швабры и грабли всуе поминает, – иронично расхохоталась воительница, придвигаясь вплотную и сжимая меня в своих крепких объятиях. – Отстань от малышки, блохастый, она же все равно ничего не помнит!
Девушка глубоко вдохнула, набирая в легкие побольше воздуха, и начала излагать настолько невероятную историю, что я оторопело замерла, не веря собственным ушам. И в то же время я ни на секунду не усомнилась в достоверности захватывающего повествования, понимая, что все рассказанное Ребеккой есть абсолютная и объективная правда. Ну как слова в песне: все складно, красиво и к месту – ни убавить, ни прибавить.
– Не заставляйте его плыть насильно, он хорошо чувствует волну, а если возникнут сложности – сам вынесет вас куда нужно. Так говорила про челн Лорейна, – пояснила Ребекка и виновато вздохнула. – Признаюсь, я была к ней несправедлива, ибо принцесса оказалась очень доброй и заботливой… – Тут лайил вздохнула еще покаяннее. – Под скамейкой на корме – съестное и фонарь, спасибо принцессе…
– И куда мы теперь плывем? – спросила я Ребекку по окончании рассказа.
– Точно не знаю. – Уголки ее губ скептично опустились вниз. – Альсигир с Турраном упоминали некое сокровенное подводное погребение – грот Изломанных Течений, куда Непотопляемый Челн сам отвез мертвого короля.
– Там Арцисс и остался! – трагическим голосом напевно подхватил Беонир, похоже, решивший внести в нашу беседу немного мистики. – Там он и лежит по сей день, на морском дне. Мертвый герой среди кораллов…
«Хлоп!» – Это Ребекка со всего маху отвесила болтуну хлесткий подзатыльник.
– Языком метет, словно помелом! – осуждающим тоном пояснила она истинную подоплеку своего поступка. – Слушать тошно.
Беонир обиженно отодвинулся, покидая свой пост и украдкой потирая ушибленную голову.
– Жарко! – Ребекка поправила свой перекосившийся воинский обруч, подняла правую ногу, стянула с нее сапог и скептично понюхала длинное голенище щегольской обувки. – Интересно, почему, когда потеют ноги, они так плохо пахнут, а руки – нет?
– А ты вспомни, откуда у тебя руки растут и откуда ноги!.. – ехидно посоветовал Беонир, нахохлившийся, как сыч, и демонстративно взгромоздившийся на самый край кормы, подальше от драчливой воительницы.
– Ах ты! Пришибу гада… – вторично замахнулась Ребекка, но я рассмеялась и шутливо шлепнула ее по руке, предлагая утихомириться.